Леонтий ростовский житие. Святитель леонтий ростовский - первый святой мерянской земли. Происхождение и ранние годы

Крещён ещё во младенчестве («освящен от пелен, от младых ногтей»), затем, согласно распоряжению князя Владимира или Ярослава , взят «в научение книжное» («книгам российским сказатель от юности бысть»), с целью возведения со временем в духовный сан («тя бо Бог прежде избра от юности, отче, пастыря овец словесных, тем преподобных лик тя восприят»).

Благодаря школьному воспитанию и книжному научению, св. Леонтий с молодых лет почувствовал влечение к иноческой жизни и для дальнейшего изучения послан был или добровольно отправился в Константинополь , где, нужно думать, и был пострижен в монашество. По возвращении из Константинополя он пришёл в Печерскую обитель к преподобному Антонию , что было не ранее 1032 г., откуда лицами, стоявшими во главе тогдашнего правления, был призван на кафедру Ростовскую , как русский образованный монах, и рукоположен во епископа , «как первый престольник» из иноков печерских, прежде 1051 г., когда возведен был в сан митрополита Киевского второй престольник и постриженник Киево-Печерского монастыря - Иларион .

Ростовский епископ

Одновременно с «наказанием» клириков, св. Леонтий подвизался в проповеди христианских истин ростовским насельникам - язычникам из многолюдного племени мери , но открытая проповедь его встретила сначала глухое сопротивление, а затем и открытое восстание их: несколько раз с бесчестием прогоняли они его от себя и, наконец, совсем изгнали его из города. Тогда он поселился за городом близ небольшого ручья Брутовщицы, где и построил небольшую деревянную церковь во имя св. архистратига Михаила. Подвизаясь здесь в посте и молитвах, он сеял семена Христовой веры в сердцах отроков ростовских, которых для этой цели зазывал к себе и кормил пшеницею, сваренною с мёдом. С течением времени святитель Леонтий снова поселился в городе и с ревностью проповедовал слово Божие и крестил многих отроков и взрослых людей.

Успех миссионерской деятельности святителя Леонтия ожесточил сердца ростовских жителей языческой веры и они решили убить его. Однажды с оружием в руках они подступили к соборной церкви и требовали, чтобы святитель вышел к ним. «Испугались священники и диаконы соборные и стали умолять архипастыря своего, чтобы он не выходил и тайно скрылся от идолослужителей, готовых умертвить его». Но он, надев архиерейское облачение, вместе со священниками и диаконами, облачившимися, по его приказанию, в священные одежды, вышел из храма к народу. Поражённые мужеством святителя и светом небесным, исходившим от его лица, язычники попадали на землю, иные ослепли, иные пришли в телесное расслабление и, как мёртвые, лежали на земле у ног святителя. Помолившись ко Господу, он восставил их и исцелил; по увещанию его, они приняли его веру и крестились, и с того времени церковь в Ростове стала расти. «Тогда начал отходить мрак идольский, и воссиял свет благоверия», - говорится в древнем похвальном слове святителю Леонтию.

Смерть, мощи

О кончине святителя Леонтия сведения разноречивы: по одним - он скончался в мире, по другим - был убит толпою язычников; одни относят кончину его к 1070 г., другие полагают, что он убит в 1073 г. Е. Голубинский же говорит, что он скончался около 1077 года. Во всяком случае, все списки жития, указываемые митрополитом Макарием, согласно с первою и второю редакциями послания св. Симона, повествуют о мирной кончине святителя Леонтия. И Ростовский епископ Иоанн в своем каноне святителю прославляет св. Леонтия, как преблаженного и преподобного, но не как мученика. Да и в службе сему святителю, составленной одновременно с каноном и, всего вероятнее, тем же епископом Иоанном, весьма ясно говорится о мирной кончине его: «не дал еси сна очима твоима, ни веждома твоима дремания, дондеже уснул еси сном общим» (стихира на «Господи воззвах» на Великой вечерне).

С другой стороны, епископ Симон Владимирский и Суздальский пишет о Леонтии следующее: «Леонтий, епископ ростовский, великий святитель, которого бог прославил нетлением, он был первопрестольник; его, после многих мучений, убили неверные».

Святое тело равноапостольного святителя Леонтия погребено было в соборном Успенском храме г. Ростова, а обретено нетленным в 1162 году при копании рвов под стены новозаложенного великим князем Андреем Боголюбским каменного соборного храма на месте сгоревшей в 1160 году дубовой соборной Успенской церкви и тогда же положено в присланном тем же князем каменном гробе в устроенном в честь его небольшом приделе с южной стороны алтаря соборного храма. Ростовский епископ Иоанн установил празднование святителю в день обретения мощей его - 23 мая. Но своды соборной церкви, воздвигнутые малоискусными зодчими, вскоре обрушились и мощи святителя Леонтия перенесены были в церковь Иоанна Богослова (которая с того времени заменила Ростову соборную церковь) и пребывали в ней до 1231 года; в этом же году 25 февраля они снова были перенесены во вновь отстроенный храм во имя Успения Богоматери и поставлены в приделе, посвященном имени святителя. В 1609 году поляки и литовцы, опустошившие Ростов, похитили золотую раку святителя и драгоценную икону его, и с тех пор мощи св. Леонтия почивают под спудом , а на месте их покоя находится рака с его надгробною иконою. В 1800 году усердием ростовских граждан рака святителю была устроена серебряная, украшенная в недавнее время бронзовым изящным золочёным балдахином. Во время последней реставрации Ростовского Успенского собора в 1884 году «Господь благоволил отчасти открыть место подземного покоя ростовского чудотворца: под полом (в подземельи) нынешнего придела во имя св. Леонтия открыт был древний придел в честь сего святителя, в котором на южной стороне находится ниша, украшенная древними фресками с изображениями святителя Леонтия, преставления и обретения мощей его; рядом со стенным изображением св. Леонтия, почти вровень с кирпичным полом придела, прямо под существующею ныне серебряною ракою св. Леонтия, открыта была замурованная из белого камня гробница, в коей, полагают, и покоятся честные мощи св. Леонтия».

У русских крестьян этот святой назывался Огуречником, так как день его памяти считался временем, подходящем для высаживания огурцов .

Напишите отзыв о статье "Леонтий Ростовский"

Примечания

Литература

• Мельник А. Г.
• Мельник А. Г. .
• Мельник А. Г. . Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль»
• Мельник А. Г. // Кириллов: Краеведческий альманах. - Вологда: Легия, 2001 - Вып. 4. - С. 212-218 . - ISBN 5-89791-022-7 .
• Мельник А. Г. // Проблемы источниковедения. - М .: Наука, 2006. - Вып. 1(12). - С. 392-399 . - ISBN 5-02-034003-0 .
• Мельник А. Г. // Исторические записки. - М .: Наука, 2008. - Вып. 11(129). - С. 75-93 . - ISBN 978-5-02-036736-4 .
• Мельник А. Г. Об отражении жития Леонтия Ростовского в иконе этого святого из собрания Ярославского художественного музея // . - Ярославль, 2009. - С. 99-105 . - ISBN 978-5-91637-004-1 .
• Никольский А. // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.
• Трубачева М. С. // «Уваровские чтения - III. Русский православный монастырь как явление культуры: история и современность» / Материалы научной конференции, посвященной 900-летию Муромского Спасо-Преображенского монастыря. - Муром, 2001. - С. 82-86.
• Филипповский Г. Ю. // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XI - первая половина XIV в. Л., 1987, с. 159-161
• Филипповский Г. Ю. О происхождении ранней краткой редакции Жития св. Леонтия Ростовского //Древняя Русь. Вопросы медиевистики . 2007. № 3 (29). С. 115-116.

Отрывок, характеризующий Леонтий Ростовский

Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех. Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.

На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.

Сохранился еще один источник све­дений о епископе - краткое упоминание в Патерике Киевского Печерского монастыря (20-е годы XIII века). Удивительно, но свидетельства этих двух источников резко противоречат друг другу.

Согласно Житию, Леонтий родился в Царьграде (Константи­нополе), столице Византийской империи , откуда и был отправлен в Ростов . Однако из послания епископа Владимирского Си­мона , одного из авторов Киево-Печерского патерика,

известно , что святой был пострижеником Киево-Печерской обители и, следовательно, русским. Исследователи, как правило, отдают предпочтение показаниям Патерика : дело в том, что Житие святого Леонтия было создано, вероятно, по инициативе князя Андрея Юрьевича Боголюбского , который именно в это время стремился к церковной независимости Ростова от Киева; следователь­но, можно полагать, что автор Жития, называя Леонтия греком, хотел таким образом подчеркнуть факт приобщения Ростова к христианству непосредственно из Византии . Неизвестно и то, когда именно Леонтий стал ростовским епископом. Житие называет его предшественников на ростовской кафедре - Феодора и Илариона. Однако оба они, не стерпев враждебности со стороны местных жителей, бежали из Ростова.
Леонтий первым стал утверждать новую веру в крае, насе­ленном славянскими и финно-угорскими племенами. Вероятнее всего, речь идет о 60-х или 70-х годах XI века. (Ранее этого времени христианство получило распространение только среди при­ближенных князя.) Житие сообщает, что Леонтий хорошо знал мерянский язык (меря - финно-угорское племя, жившее на территории Ростовского края). По-видимому, он выучил его, готовясь к пастырскому служению в Ростове.

О проповеди христианства среди язычников Житие рассказывает так. «Святой проповедовал учение и поучал в церкви. Он убеждал людей ласково, как младенцев, отказаться от идольского наваждения и уверовать, поклоняться Святой Троице , Отцу и Сыну и Святому Духу. Старики, закоснев в своем неверии, не внимали его поучениям. Тогда блаженный оставил стариков и стал учить молодых». Это, однако, вызвало гнев местных жителей: «И устремились язычники на святую его главу, помышляя его изгнать и убить». Тогда произошло чудо. Епископ и все бывшие с ним священники облачились в ризы и вышли с крестами навстречу толпе. «И, увидев его, упали все замертво. Но святой своей молитвой cделал всех здоровыми, и научил верить в Христа, и крестил их в Святую Троицу».

Житие рассказывает, что вскоре после этого, совершив еще и многие другие достойные памяти чудеса, святой с миром отошел к Господу. Но и здесь показаниям Жития противоречит сви­детельство Патерика. Епископ Симон сообщает о мученической кончине святого: «Его же неверные, много мучив, убили». И вновь исследователи склонны больше доверять печерскому автору. Полагают, что Леонтий погиб во время антихристианского восстания, охватившего Северо-Восточную Русь около 1074 года (в летописи о нем рассказывается под 1071 годом). Во всяком случае, умер Леонтий до 1088 года: под этим годом в летописи упомянут новый ростовский епископ Исайя.

Мощи святого Леонтия (как и его преемника Исаии) были открыты в 1164 году при постройке в Ростове Успенского собора . Первоначально была заложена небольшая церковь, рассказывает Житие . «И начали люди молить князя, чтобы повелел большую церковь заложить. И повелел быть по их воле». И вот, при копа­нии рва в передней стене храма нашли гроб, покрытый двумя досками. В нем лежали нетленные мощи святого подвижника. Дали знать князю Андрею Юрьевичу Боголюбскому , пребывавшему тогда во Владимире. Князь, возблагодарив Господа за открытие в земле его такового сокровища, послал в Ростов каменный гроб, в который и было положено тело святого. С этого времени начинается широкое прославление Леонтия Ростовского во всей Северо-Восточной Руси.

Церковь празднует память святого 23 мая (5 июня), в день обретения мощей.

Выходец из Руси, посетивший Иерусалим, известен в Константино­поле. Новгородскому архиепископу Антонию принадлежит обширная повесть о его поездке в столицу Византийской империи, в которой под­робно описаны местные святыни. Посещение Константинополя произо­шло до того, как Антоний постригся в 1190-х годах. Об иерусалимском паломнике Антоний пишет так:

«А оттоле на уболе святаго Георгия святый Леонтей поп русин лежит в теле, велик человек: той бо Леонтей трижды в Иеросалим пешь ходил». (13, 101‒102)

Выражение «велик человек» имеет двойной смысл. Леонтий трижды совершил пешее паломничество в Иерусалим, что поражало людей того времени, но при этом основным значением выражения было обозна­чение большой величины тела святого. Паломник был богатырского сло­жения.

Уболом Антоний называл портик, то есть дорогу, обрамлённую по обоим сторонам рядами колонн, перекрытых плитами. Портики погречески назывались за их вытянутый вид «емболой», так что было ис­пользовано местное название, звучащее по-русски как «убол». (13, 145) Нетленные мощи русского попа Леонтия лежали в каком-то храме, нахо­дившемся близ исторического центра Константинополя на обрамлён­ной портиками улице св. Георгия.

Самым известным из святых Георгиев был Георгий Победоносец - покровитель воинов. Название улицы выдаёт в её обитателях, почитав­ших мощи русского святого, русских наёмников. Во времена Антония русы уже не имели для византийской армии такого важного значения, как в X‒XI веках. Культ св. Леонтия сложился в предшествующую эпоху.

Антоний составил описание цареградских святынь спустя много лет после поездки по памяти. Он начинает свой рассказ с Софийского собо­ра, дойдя до золотого блюда, подаренного великой княгиней св. Ольгой, отвлекается, вспоминая населённый евреями Испигас на противополож­ном берегу Золотого Рога. Испигас был связан с пребыванием Ольги в Царьграде, что и вызвало этот краткий экскурс. Описывая службу в со­боре, Антоний вновь отвлекается на рассказ о службе в Неусыпающем монастыре, где в отличие от обычных монастырей монахи славили Бога круглосуточно.

После описания св. Софии следует рассказ о святынях царских золо­тых палат, то есть Большого императорского дворца и дворцовых церк­вей, - второго после Софийского собора хранилища реликвий. Здесь Антоний увидел Одигитрию письма евангелиста Луки. Ранее она находи­лась в специально для неё построенной церкви Одигитрии, стоявшей на берегу Босфора к востоку от Софийского собора. (13, 110‒111) В Боль­шой императорский дворец Одигитрия приносилась в середине пятой не­дели Великого поста и находилась там до Пасхи. (18, 105) Паломник по­бывал во дворце в это время.

Описав икону Одигитрии, Антоний переходит к перечислению бого­родичных реликвий, хранившихся в иных местах:

«И иных святых мощей много во златых полатах целовали же есмя, и об­раз пречистыя Богородицы Одигитрия, юже святый апостол Лука написал, иже ходит в град и Пятирицею в Лахернскую святую, к ней же Дух святый сходит. В той же церкви есть риза святыя Богородицы и посох ея сребром око­ван, и пояс ея во прикупной раце лежит. Ту есть во прикупной образ Спасов, его же Феодор христианин дал в поручение жидовину Аврамию; ту же есть гроб Симеона Богоприимца. В той же церкви под трапезою лежит Ияков, брат Господен; ту же и святый пророк Захария лежит». (18, 106 ‒107)

Далее упоминаются ещё ряд святынь и церкви, расположенные во Влахернах: св. Фотинии Самаряныни, святых Космы и Дамиана, св. Анны. (18, 108‒111) Во Влахернской церкви, как и ранее, хранилась ико­на Одигитрии Влахернской, риза Богородицы. Пояс Богородицы, икона Спаса, которую Феодор отдавал на время в качестве заклада еврею Авраамию, мощи св. Симеона Богоприимца, апостола Иакова, брата Господ­ня, и пророка Захарии ранее находились в церкви Богородицы Халкопратийской. (18, 109)

В воспоминаниях Антония реалии разных церквей могли смешаться, но детальность его сказания говорит об ином. Императоры в эту эпоху предпочитали обитать во Влахернском дворце, и во Влахернскую цер­ковь были перенесены реликвии из пришедшей в упадок церкви Богоро­дицы Халкопратийской.

Рассказывая о мощах св. Феодора Стратилата, Антоний упоминает икону св. Иоанна Крестителя, что дало повод к воспоминанию о наличии среди влахернских святынь волос св. Иоанна Предтечи, то есть св. Иоан­на Крестителя, которые ранее также хранились в церкви Богородицы Халкопратийской. Затем рассказ переходит на частицы мощей Предтечи, хранившихся в Студийском монастыре, иные реликвии этого монастыря. (18, 112‒113)

Рассказу Антония присущ ассоциативный принцип. Дойдя до какого-нибудь характерного образа, он вспоминает сходные образы и переклю­чается на них. От Студийского монастыря, находившегося близ Золотых ворот, рассказ переходит к Манганскому монастырю св. Георгия, кото­рый был в противоположном конце города - на берегу Босфора - се­вернее церкви Одигитрии.

Затем приводится ещё один рассказ о св. Софии, упоминается близле­жащая церковь Богородицы у ипподрома, затем место действия переме­щается в середину города к церкви Апостолов. Антоний то описывает хоть и географически непоследовательно какой-либо из районов города, то перескакивает далеко в сторону, припоминая очередную реликвию.

Рассказ об улице св. Георгия обрамлён объектами, компактно распо­ложенными вблизи друг друга. Непосредственно рассказу предшествует упоминание церкви Воскресения Господня на Чёрном великом уболе. Она стояла вблизи западной оконечности ипподрома. (13, 110‒111) По­сле рассказа о Леонтии упоминается церковь св. Платона, которая стояла на «царском пути», идущем по дуге от ипподрома к Золотым воротам. По этой дороге двигались от Золотых ворот триумфальные военные ше­ствия, заканчиваясь на ипподроме. На форуме Тавра от «царского пути» ответвлялась и уходила в северо-западном направлении другая крупней­шая улица столицы Меса, то есть Средняя. Средняя улица выводила к са­мым северным воротам города - Харисийским (Андрианопольским). Церковь св. Платона стояла близ форума Тавра. Далее говорится о конце русского убола, где стояла церковь Сорока мучеников.

Городская пристань близ Золотых ворот называлась Ригион. Ворота из-за этого названия иногда называли Русийскими или Русскими. (18, 154) Близ церкви Сорока мучеников находился портик Рэгиев. (13, 110­111) И портик и церковь стояли примерно на половине пути до Золотых ворот южнее водопровода Валента. Русским уболом, то есть Русской улицей, Антоний именовал портик Рэгиев из-за его созвучия с именова­нием русов-ругов. После этого мысль Антония возвращается в сторону исторического центра, и он называет церковь св. Прокопия, стоявшую также на «царском пути», но относительно церкви св. Платона ближе к ипподрому. Затем происходит удаление далеко на север - к монастырю Пантократора и церкви св. Анастасии.

Улица св. Георгия находилась между ипподромом и форумом Тавра. К югу от участка «царского пути» между ипподромом и форумом Тавра был Великий чёрный убол, к северу - примечательный район, связан­ный с проживанием воинов.

К северу от Софийского собора территорию былого Акрополя на первом городском холме, где находилось здание сената, ныне занимает дворцовый комплекс Топкапы (в переводе с турецкого «пушечные во­рота»), или Сераль (в переводе с персидского «большой дворец»). Здесь жили турецкие султаны, а комплекс включал гарем, три внутренних дво­ра, тронные залы, покои султанской семьи и многочисленные служебные помещения. Н. П. Кондаков так описал примыкающий к первому холму район:

«Местность, занятая Сералем и имеющая вид неправильной трапеции, уже в ранние времена Византии представляла нечто целое и обособленное: она совмещает в себе Акрополь и Августеон (главная придворцовая площадь. - В.Т.), располагавшиеся в ней (как и Сераль) с северо-востока на юго-запад. На севере она замыкалась к берегу ровным пространством, носившим название Стратигиона, где прежде стояли войска и дворцовая гвардия, а теперь станция железной дороги. В этой стороне, но на Акрополе, находился мона­стырь великомученика Димитрия Солунского, патрона войск, заместившего собою бога Аполлона и его капище. С этой стороны побережье Золотого Рога имело гавань, а от неё тянулись кварталы сарацин, генуэзцев, амальфитян, пи­занцев и особенно еврейские - Константинопольское ghetto, и крайние ворота имени св. Евгения (Яли-Киоск) назывались также „жидовскими”». (13, 113)

В Афинах Стратегионом называли здание, в котором собирались военачальники-стратеги. (5, 1159) В Константинополе Стратегион зани­мал пятый квартал города и имел свой форум, то есть площадь, именовав­шуюся Военным полем. (18, 189) Здесь располагались казармы, одна из городских тюрем, и, судя по всему, вокруг форума находились правитель­ственные учреждения, заведовавшие воинскими делами.

Если император прибывал в столицу морем, то высаживался в гавани, примыкающей к Стратегиону, и через его форум следовал во дворец. (13, 162) Парадная царская дорога по обычаю того времени должна была быть оформлена портиком. Если «царский путь» от ипподрома к Золо­тым воротам на карте в данном районе вытянут в северо-западном на­правлении, то «воинская дорога» шла перпендикулярно к нему в северо-восточном направлении. «Воинская дорога» выходила к «царскому пути» в районе портика Константина с колонной Константина.

На плане раннесредневекового Константинополя в районе форума Стратегиона показан форум Феодосия, от которого путь шёл в северо-­восточном направлении к стоявшим на берегу Золотого Рога воротам Неория, позднее известных в качестве Красных ворот, ближайших с за­падной стороны к воротам св. Евгения - позднейшим Жидовским во­ротам. (27, 601; 18, 187) Далее вглубь Золотого Рога в прибрежных сте­нах были ворота Рыбные и Осуждённых, в названии которых сохранились воспоминания о рыбном торге близ гавани и тюрьме. (18, 187) Форум Феодосия со временем был переименован в форум Стратегиона.

Неорием называли порт античного Византия, примыкавшего к город­ским стенам. (28, 22) Здесь находилась гавань, судовые верфи, склады торговцев. Второй крупный комплекс портовых сооружений был на про­тивоположном берегу Золотого Рога. При угрозе морских нападений Золотой Рог перекрывался цепями, что защищало расположенные здесь порты.

Второй по значимости царский маршрут начинался от гавани и ворот Неория, вёл к форуму Стратегиона, оттуда - по улице к форуму Кон­стантина, а затем сворачивал налево, выводя по входившей в «царский путь» Аргиропратии к ипподрому. Аргиропратия, то есть улица сере­бряников, получила своё название по расположенным в портиках началь­ной части царского пути лавкам менял и ростовщиков, которые занима­лись и ювелирным делом.

Путь между форумами Стратегиона и Константина был оформлен портиком и проходил через воинский район. Церковь св. Димитрия Солунского стояла на склоне холма Акрополя внутри западной стены ан­тичного Византия, западнее которой начинался Стратегион. Если мы продолжим траекторию этой стены на юг, то попадём в начальную часть Аргиропратии, где стояла церковь св. Феодора Тирона, одного из самых популярных покровителей воинов.

Портик св. Георгия был связан с почитаемым воинами св. Георгием Победоносцем, и его следует отождествить с главным портиком военно­го района столицы, лежавшим между форумами Константина и Страте­гиона. Антоний описывал район, окружавший Аргиропратию. Вначале у него речь идёт о Чёрном великом уболе к югу от Аргиропратии, затем - об уболе Георгия - к северу от неё. Далее Антоний переходит к району форума Тавра и называет церковь св. Платона.

Рядом с церковью св. Феодора Тирона находилась церковь апостола Иоанна Богослова, поклонником которого были старорусские христиа­не. Русские военные наёмники ранее эпохи крещения Руси в Константи­нополе должны были селиться в районе Стратегиона и церкви апостола Иоанна Богослова, то есть в четвёртом и пятом кварталах города.

Святой Леонтий был почитаемым в воинском районе, имел богатыр­ское сложение и прославился своими хождениями в Иерусалим. Антоний попами называл как священников, так и монахов. (18, 183) Леонтий был либо монахом, либо священником. Этими чертами он близок Олаву Трюгвасону, прославленному воину-богатырю, ушедшему в монахи и бывавшему в Иерусалиме.

Олав при обращении в православие получил имя Иаков. Византий­ский святой имел другое имя. При уходе в монашество крёстное имя ме­няли на монашеское. Зачастую при этом брали имя, начинавшееся на ту же букву, что и прежнее. Но существовала ещё одна традиция, когда при­нимали имя своего духовного пастыря. Духовным пастырем Олава был митрополит Леонт, с которым он познакомился ещё на Афоне. Леон­тий - русская форма греческого имени Леонт. Одноимённость кон­стантинопольского святого и русского митрополита косвенно подтверж­дает тождество Олава Трюгвасона и св. Леонтия. Олав Трюгвасон скончался не позднее сентября 1007 года, был похоронен в Константи­нополе и прославлен в качестве святого Леонтия.

Олав под именем монаха Могуты трижды посетил Иерусалим. Кос­венно это подтверждается данными саг, в которых сообщается о его трёх­летней жизни в Иерусалиме. В 1003 году Олав вернулся из Рима на Русь и Иерусалим мог посещать в 1003‒1007 годы.

Первым из известных русских паломников в Иерусалим стал Марк Македонянин, руководивший русским посольством в Египет. Марк писал письмо Владимиру Святому из Александрии 19 марта 1003 года. Палом­ничество Марка в Иерусалим следует приурочить к Пасхе 28 марта. Со­гласно традиции, во вторник 23 марта он побывал на Иордане, а в среду 24 марта - на горе Гаваон.

Интерес переяславских монахов к Иерусалиму следует связать с тем, что в 1004 году иконоборцы ожидали конца свет. Эти ожидания привели к всплеску религиозных чувств среди христиан. В переяславском мона­стыре они вылились в еретические высказывания монаха Андреяна. (10, 341) Иконоборцами были старорусские христиане, и на Руси в 1004 ка­лендарном году шло религиозное брожение.

Олав летом 1000 года прибыл на службу в византийскую армию и по­бывал в Тарсе, где эта армия квартировала. Значительная часть пути на восток к Иерусалиму ему была известна. В 1000 году шли оживлённые мирные переговоры между Византией и Фатимидским халифатом. Для того чтобы оказаться в сентябре в Норвегии, Олав должен был покинуть византийскую армию не позднее начала августа. Около двух недель тре­бовалось, чтобы достичь морским путём Днепра, и около месяца, чтобы достичь Киева и пересечь Русь.

Русы были традиционными охранниками морских дипломатических миссий византийцев. Мир с мусульманами был заключён в июле, когда Олав ещё служил. Направление монаха Могуты-Олава в Иерусалим кос­венно свидетельствует о его участии в поездке в Каир в 1000 году.

Интенсивные сношения с Иерусалимом, в которых принял участие монах Могута, следует связать с проживанием в Константинополе иеру­салимского патриарха Ореста. Могута был опытным путешественником и удобной фигурой для исполнения дипломатических поручений, так как выдавал себя за руса. Русские же купцы были явлением для восточных стран обычным. К тому же богатырское сложение и боевые навыки были не лишними на кишевших разбойниками дорогам Палестины.

Орест умер в 1005 году. Могута прибыл в Константинополь с осен­ним караваном в сентябре 1003 года, когда по осенней эре шёл 1004 ка­лендарный год. Получив наставления от константинопольского и иеруса­лимского патриархов по поводу смущавших умы ожиданий конца света, Могута остался. Паломничества в Иерусалим обычно совершались на Пасху.

Три посещения Святой земли Могутой состоялись на пасхальные праздники 1004, 1005 и 1006 годов. В первые две поездки он выполнял поручения Ореста, в третью отвёз известие о его кончине. В 1004 году Пасха была 16 апреля, в 1005-м - 1 апреля, в 1006-м - 21 апреля. Как и Марк Македонянин, он совершал традиционный маршрут на Иордан, гору Гаваон, а на саму Пасху молился в храме Гроба Господня.

ЛЕОНТИЙ Ростовский (ум. ок. 1070, Ростов) — ростовский епископ(ок. 1051 — ок. 1070), святой Русской Православной церкви. С его деятельностью связывают первые успехи христианизации Ростовского края.

Сведения о епископе Леонтии отрывочны и противоречивы. Житие называет Леонтия греком, поставленным на ростовскую кафедру константинопольским патриархом Фотием, минуя киевскую митрополию, и относит его служение ко времени князя Владимира, т. е. к концу X века. Видимо, здесь сказалось стремление ростовской Церкви к самостоятельности от Киева. Более достоверным является свидетельство владимирского епископа Симона. В своем послании к схимнику Киево-Печерского монастыря Поликарпу(1225 — 1226, вошло в Печерский патерик) епископ Симон называет Леонтия первопрестольником Киево-Печерским, т. е. Леонтий первым из печерских иноков расположен на епископский престол.

Рукоположение произошло не позднее 1051(дата возведения в сан Киевского митрополита второго постриженика печерского — Иллариона). Леонтий — третий епископ на ростовской кафедре. Миссионерская деятельность его предшественников-греков в языческом Ростове была малоуспешной. Первый из них Федор вынужден был бежать из Ростова в Суздаль, там и скончался в 993. Второй епископ Илларион также изгнан язычниками. Поначалу и просветительство Леонтия не давало результатов. Тогда он, согласно житийной легенде, обратился к детям(«оставль старци и учащи младенци»). Привлекая детей лаской, красотой церковных обрядов, угощением(«начат варити кутию»), Леонтий крестил и учил их. Взрослые, недовольные влиянием Леонтия на детей, поднялись на него с оружием и дрекольем. Не испугавшись, Леонтий с клиром в полном облачении с крестом в руках вышел навстречу. Язычники, пораженные его видом, одни пали замертво, другие ослепли. Леонтий молитвой поднял, исцелил их. Многие уверовали. Таким образом сложилась первая христианская община в Ростове.

Дата смерти Леонтия неизвестна. Сведения об обстоятельствах кончины противоречивы. Житие сообщает о том, что Леонтий отошел с миром. Однако владимирский епископ Симон называет его мучеником за веру. Вероятно, Леонтий погиб во время восстания в ростовских землях 1071 — 1073, но не позднее 1077, когда ростовскую кафедру занимает его приемник — Исайя. Похоронен в Успенском соборе г. Ростова.

Обретение мощей произошло в 1164, что и послужило поводом для канонизации. После пожара 1160 на месте сгоревшего собора по приказу Андрея Боголюбского закладывался каменный храм. При рытье рвов под фундаменты были обнаружены две гробницы — епископов Леонтия и Исайи. При епископе ростовском Иоанне(1190 — 1214) было установлено празднование св. Леонтия и составлена служба ему.

В 70−90-е XII века складывается первая краткая редакция жития Леонтия. Она представляет собой сказание об обретении мощей св. Леонтия с краткими сведениями о его жизни, носящими характер вступления к основному предмету повествования. Древнейшие списки краткой редакции относятся к XIII веку. В XVI веке при митрополите Макарии житие было значительно расширено. Чрезвычайная распространенность жития Леонтия(редкий житийный сборник обходился без него) говорит о большой популярности святого. В. О. Ключевский выделяет шесть редакций жития Леонтия.

Мощи св. Леонтия покоились открыто в Успенском соборе г. Ростова до начала XVII века. После разграбления города поляками в 1609, когда была разбита драгоценная рака, покоятся« под спудом» в южном приделе Успенского собора, освященном в честь св. Леонтия.

Журнал Московской Патриархии, 1964, № 6, стр. 66—68

В текущем году 23 мая ст. ст. исполнилось 800 лет со дня обретения мощей Святителя Леонтия, епископа Ростовского, одного из выдающихся русских архипастырей XI века [ Сведения о его жизни сохранились в его «Житиях». Краткое «Житие» Святителя было составлено около 1165 г., вскоре после обретения мощей его (в 1164 г.) при князе Андрее Боголюбском. Пространное «Житие» составлено в XVI в. (Оба эти «Жития» были напечатаны в 1858 г. в «Православном собеседнике».)]

Свят. Леонтий был поставлен во епископа для Ростовской паствы около 1050 г.

Блаж. Симон, описатель житий подвижников Печерских, в послании к черноризцу Печерскому Поликарпу называет Леонтия иноком Печерским, первопрестольником, т. е. первым из постриженников Киево- Печерского монастыря, возведенным в сан епископа. В пещерку к преп. Антонию Леонтий пришел позднее 1032 года, потому что около этого времени преп. Феодосий нашел у Антония одного только Никона. Рукоположен в сан епископа Свят. Леонтий прежде 1051 года, когда был возведен в сан митрополита Киевского второй из постриженников преп. Антония — Иларион. (В «Житии» Свят. Леонтия, помещенном в Прологе, сказано, что Леонтий родился и воспитывался в Царьграде и рукоположен во епископа Ростовского в 992 г. при князе Владимире, а дополнявший «Житие» Святителя в XVI веке прибавил еще то, что он посвящен патриархом Фотием, Эти сказания неизвестных авторов опровергаются следующими словами блаж Симона: «От того Печерского монастыря… мнози епископы поставлены быша и яко светила светлыя осветиша всю Русскую землю святым крещением: первый Леонтий, епископ Ростовский, священномученик, его же невернии, много мучивше, убиша. И се третий гражданин бысть русскаго мира, со онема варягома венчашася от Христа, Его же ради пострада». — Памятники российской словесности XII в., М., 1821, стр. 256).

В земле Ростовской, населенной тогда чудским племенем меря, Свят. Леонтий встретил язычников — упорных, суровых и диких, которые изгнали двух предшественников Святителя — епископов Феодора и Илариона. Язычники не хотели и слушать Свят. Леонтия, осыпали его бранью, били его и, наконец, выгнали из города. Но он, как пастырь добрый, не оставил вверенного ему словесного стада. Поселясь за городом, близ ручья Брутовщины, он построил здесь небольшой храм в честь св. Архистратига Михаила. К нему охотно приходили дети, он учил их начаткам веры христианской, а потом крестил. Вслед за детьми обратились ко Христу и некоторые из взрослых жителей города. Тогда застарелые язычники взволновались и, собравшись, направились к церкви, чтобы изгнать Свят. Леонтия и убить его. Клирики, окружавшие Святителя, испугались, но епископ был спокоен. Облачившись в святительские одежды, вместе со священниками и диаконами, которым он повелел тоже надеть ризы, он вышел к народу. Спокойная твердость Святителя поразила язычников, и многие из них крестились. Летопись говорит: «Святый Леонтий… просветил святым крещением град Ростов» (Лаврент. летоп. под 6739 (1231) годом). «Тогда начал отходить от нас мрак идольский и воссиял свет благоверия», — говорит древнее похвальное слово в память Святителя Леонтия (опубликовано в «Православном собеседнике», 1858, стр. 424).

Апостольский подвиг Свят. Леонтия, по словам блаж. Симона, окончился мученической смертью. Летописцы молчат о времени преставления великого Святителя. По всей вероятности, он был убит язычниками в 1073 г.

Тело Свят. Леонтия было погребено в Ростове, в церкви Пресвятой Богородицы. В великий пожар 1160 г., когда сгорел весь Ростов и все церкви, сгорела и эта соборная церковь, по словам летописца, «дивная и великая… якое же не было ни будеть» (Лаврент. летоп. под 6663 (1160) годом. В Воскресенской летописи говорится, что эту церковь построил первый Ростовский епископ, еще в княжение Владимира, в 991 г., что в ней служили семь епископов — Феодор, Иларион, Леонтий, Исаия, Ефрем, Нестор и Леон и что стояла она 168 лет — Воскресенск. летоп. под 6499 (991) годом). После пожара 1160 г. на месте этой церкви, по повелению князя Андрея Боголюбского, в 1162 г. был заложен каменный собор. А 23 мая 1164 г. при копке рвов был обнаружен гроб Свят. Леонтия с нетленными его останками. В руках он держал свиток рукоположенных им пресвитеров и диаконов. Тело Святителя было переложено в каменный гроб и поставлено в церкви св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова на епископском дворе. В 1170 году, когда была окончена постройка каменного соборного храма в честь Пресвятой Богородицы, гроб Святителя был перенесен в него и поставлен в нише южной стены. Святитель не оставлял своей благодатной помощью всех, притекавших к его гробу с мольбой о прощении, заступлении и исцелении недугов душевных и телесных. В связи с этим и в соответствии со святостью жизни Свят. Леонтия епископ Ростовский Иоанн (1190—1214 гг.) установил совершать празднование памяти Святителя в день обретения его мощей — 23 мая. Епископ Иоанн написал и канон Свят. Леонтию, помещенный в майской Минее. Впоследствии для мощей Святителя была сооружена золотая рака. Мощи его почивали открыто до 1609 г., когда иноземные захватчики «раку чюдотворцову Леонтьеву златую сняша и рассекоша по жребьем» (Новый летописец. Полн. собр. русск. летоп., СПб., 1910, т. XIV, стр. 83). С того времени св. мощи Свят. Леонтия находятся под спудом у южной стены храма.

Русская Православная Церковь в день обретения мощей Свят. Леонтия ублажает его как «апостолом сопричастника и к Богу молебника вернаго, добродетельми воздшедшаго на небесная» (из тропаря Святителю) и молит его, чтобы он, предстоя у Престола Христова, ходатайствовал о мире, покровении и спасении земли родной и народа своего. Святителю отче Леонтие, моли Бога о нас!

Леонид, архиепископ Ярославский и Ростовский

Страница сгенерирована за 0.2 секунд!