Кто такой де сад. «Вы настоящая дура»: как маркиз де Сад относился к любящей жене. «Тот, кто желает в одиночку бороться против общественных интересов, должен знать, что погибнет»

Личность маркиза де Сада в современном мире ассоциируется с таким же количеством мифов и выдумок, как и не менее импозантный и устрашающий . Родившись в богатой аристократической семье, молодой человек поддерживал революционеров и даже отказался от дворянских титулов.

Если сейчас имя де Сада ассоциируется исключительно с жесткими формами полового акта, то в XVIII столетии его книги порицали исключительно из соображений морали и этики, но не в связи с пристрастиями к жестким постельным играм.

Всей своей жизнью эксцентричный француз пропагандировал личную свободу каждого и бесконечное стремление к удовольствию вопреки всему, к удовлетворению всех своих потребностей. Философ, а маркиз де Сад, несомненно, был философом, отрицал все нормы морали и нравственности, мешавшие, на его взгляд, получению удовольствий.

С легкой руки австрийского психиатра Рихарда фон Крафт-Эбинга, изучавшего труды маркиза, его фамилия дала название термину «садизм». Сначала словом садизм называли получение сексуального удовлетворения посредством причинения физических или моральных страданий партнеру. Позднее термин получил широкое употребление и стал обозначать желание намеренно причинить боль другому живому существу.

Детство и юность

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад родился в Париже 2 июня 1740 года. Семья его принадлежала к древнему и знаменитому аристократическому роду. Прадеды Донасьена носили графский титул, что свидетельствовало о принадлежности их к королевским должностным лицам, а дед первым получил титул маркиза. Отец мальчика предпочитал подписываться как граф де Сад.

Кстати, к славному роду де Садов принадлежала и Лаура де Нов, которой посвящал свои стихотворения . Дворянский титул в семье де Садов переходил от отца к сыну, однако в архивах не сохранилось документов, подтверждающих юридические основания Донасьена де Сада пользоваться титулом маркиза, а не графа.

Мать Донасьена служила фрейлиной при принцессе де Конде и лелеяла надежду на то, что ее сын Донасьен подружится с маленьким принцем де Конде, что в будущем принесет пользу семье. Но сбыться этим надеждам оказалось не суждено. Принц не вызвал симпатий у маленького де Сада, а после детской драки Донасьена и вовсе по настоянию принцессы де Конде отправили к родственникам в деревню в Провансе.

Мальчику было всего пять лет, когда он переехал жить к своему дяде аббату. Жизнь в огромном мрачном замке-крепости наложила свой отпечаток на психологию и мировоззрение мальчика. Любимым занятием Донасьена в детстве было спрятаться в большом подвале замка и сидеть там в одиночестве весь день.

До десяти лет мальчик получал домашнее образование, а в 1750 году вернулся в Париж, где поступил в Иезуитский корпус. Все время обучения юноша по-прежнему жил за счет дяди, поскольку его родители развелись, а мать после развода уехала в провинцию. Окончив корпус Иезуитов, Донасьен решил строить карьеру военного. В 15 лет мальчик уже получил звание младшего лейтенанта. За отвагу, проявленную в сражениях колониальной семилетней войны, молодой человек получил звание капитана, после чего в 23 года подал в отставку.

Философия и литература

Находясь в вынужденном изгнании в Италии в 1774 году, маркиз де Сад изучал оккультизм и писал пьесы. Всего перу маркиза де Сада принадлежат 14 романов, 6 исторических трудов, тексты которых утеряны, 2 эссе, 18 пьес и 9 политических памфлетов. В память об эксцентричном философе и писателе снято 9 фильмов и написано 12 произведений других авторов.

В своих книгах Донасьен де Сад не столько описывал сексуальные оргии с элементами насилия, сколько рассматривал определенные философские проблемы. Так маркиз считал нецелесообразным деление общества на несколько слоев. По мнению Донасьена, есть всего два сословия среди людей – рабы и хозяева.

Философ одним из первых высказал вслух опасения о перенаселении планеты и предложил массовые войны в качестве решения нехватки природных ресурсов. Но лейтмотивом всех работ и образа жизни маркиза де Сада стало полное отрицание норм морали, нравственности и религии. Человек, по его мнению, становится собой, только освободившись от моральных догм. И это – единственный путь к счастью и безграничному наслаждению.

Личная жизнь

Вернувшись в столицу, статный дворянин с военным званием планировал вступить в брак с младшей дочерью президента налоговой палаты Франции. Однако отец не пожелал отдавать девушку за Донасьена, а взамен предложил ему жениться на старшей Рене-Пелажи Кордье де Монтрей. Свадьба, которую благословили сам король с королевой, состоялась в мае 1763 года.

Однако к семейной жизни Донасьен оказался не готов. Он вел распутный образ жизни, пил и не стеснялся посещать публичный дом, за что и был однажды помещен под арест, а после выслан из Парижа в провинцию. Но уже в следующем году де Сад с разрешения короля вернулся обратно в столицу.

Спустя три года умер отец Донасьена, в результате чего маркиз де Сад унаследовал имение, земли и титул наместника короля в нескольких провинциях. А весной в Париже законная супруга де Сада родила ему сына, которого назвали Луи-Мари. Однако ни возраст, ни рождение первенца, ни ответственная должность и статус не смогли изменить буйного нрава Донасьена.

В октябре 1767 года по Парижу поползли слухи о том, что маркиз де Сад предложил молодой певице спать с ним за деньги и числиться официальной любовницей. Девушка ответила отказом. А уже в следующем году маркиз снова оказался в тюрьме: теперь его обвиняли в изнасиловании девушки по имени Роза Келлер. В заключении де Сад провел не слишком много времени, вскоре по личному указу его отпустили после уплаты штрафа.

Стремясь замять скандал, маркиз де Сад снова записался на военную службу, откуда вернулся через год уже в звании полковника. Местом жительства Донасьен выбрал родовое поместье. Вскоре после возвращения к светской жизни де Сад разослал приглашения на премьеру его авторской пьесы, которая состоялась в имении маркиза.

А уже через полгода всю Францию всколыхнуло «Марсельское дело», согласно материалам которого Донасьен де Сад со своим лакеем предавались разврату с четырьмя девушками, предварительно угостив девиц порошком из шпанской мушки. Во Франции тех времен препараты, изготовленные на основе этого насекомого, были запрещены, поскольку медики установили не только сильный возбуждающий эффект вещества, но и серьезные токсические повреждения желудочно-кишечного тракта и центральной нервной системы.

Угостив девушек афродизиаком, маркиз де Сад со слугой склонили их к групповому сексу, включая оральный и анальный. Спустя несколько дней все девушки, участвовавшие в оргии, обратились сначала к докторам по поводу резкого ухудшения самочувствия, а затем в суд с заявлениями на де Сада. В поместье маркиза провели обыск, но не обнаружили ничего противозаконного, а сам де Сад, опасаясь наказания, скрылся вместе с лакеем.

Суд постановил признать мужчин виновными, а в качестве наказания приговорить обоих к смертной казни. Донасьена и его слугу ждала процедура публичного покаяния на главной площади Парижа, а затем де Саду должны были отрубить голову, а лакея повесить. 12 сентября 1772 года в Париже сожгли чучела маркиза и слуги, а вот виновные наказания избежали.

Как стало известно позже, Донасьен де Сад, сбежав от преследовавшей его полиции, уехал в Италию, забрав с собой сестру своей жены, на которой в молодости хотел жениться. Уже в Италии стараниями тещи маркиза его вновь арестовали, но весной 1773 года де Сад бежал из крепости не без помощи мадам де Сад.

Донасьен вернулся в родовое поместье во французской провинции, где год прожил затворником, в страхе снова оказаться под стражей. Законная супруга, прожив с ним несколько месяцев, тайком бежала. А де Сад, не в силах справиться со своими наклонностями, решился на похищение трех молоденьких девушек из деревни поблизости. Девушек он незаконно удерживал в своем замке и насиловал. В связи с этим во второй половине 1774 года Донасьен снова бежал в Италию, не дожидаясь ареста.

Через два года скандальный мужчина вернулся в свое имение, где жил, окружив себя юными служанками. Большинство девушек убегали, едва устроившись на работу, но одна все же задержалась. Катерина Триле, которую маркиз называл Жюстин, впоследствии стала героиней нескольких книг де Сада. Отец девушки, понимая, чем занимается его дочь на службе у титулованного хозяина, ворвался в замок и пытался застрелить маркиза, но промахнулся.

Зимой 1777 года, узнав новость о скорой смерти матери, Донасьен отправился в Париж, где был арестован и помещен под стражу. Неугомонному де Саду вскоре снова удалось бежать, но теща выдала его местонахождение полиции. Из заключения Донасьен писал письма жене, где жаловался на жестокость со стороны стражников. Тогда же маркиз начал писать книги. Мадам де Сад после окончательного заключения мужа под стражу стала монахиней.

Смерть

В 1789 году маркиза перевели в Бастилию, где он написал рукопись романа «120 дней содома». Незадолго до взятия Бастилии революционерами де Сада перевели в больницу для душевнобольных, где он провел около года. По окончании лечения мужа мадам де Сад добилась развода, отсудив у бывшего супруга немалую долю имущества и финансов, после чего маркиз примкнул к революционерам. Под именем Луи Сад, безо всяких титулов, он жил у любовницы Мари Констанс Ренель, публиковал рукописи и ставил авторские пьесы на театральных сценах.

В 1793 году Донасьена снова арестовали, приговорили к смертной казни в третий раз за всю биографию, но политические события, происходившие во Франции, спасли маркиза. В 1801 году обнищавшего аристократа заключили в тюрьму за порнографические романы, а вскоре перевели оттуда в психиатрическую лечебницу, поскольку в тюрьме он развращал заключенных. 2 декабря 1814 года 74-летний маркиз де Сад скончался от приступа астмы. По поводу места захоронения Донасьена де Сада до сих пор ведутся споры: по одной версии, он похоронен на христианском кладбище, по другой – в своем поместье.

Библиография

• «120 дней Содома, или Школа разврата»
• «Жюстина, или Несчастья добродетели»
• «Алин и Валькур, или Философский роман»
• «История Жюльетты, или Успехи порока»
• «Философия в будуаре»
• «Преступления любви, героические и трагические новеллы»

С юридической точки зрения после смерти своего отца он был графом, но до конца жизни по привычке назывался маркизом и под этим титулом вошел в историю. От его фамилии был образован термин «садизм», хотя сам он не был садистом ни в психиатрическом, ни в бытовом смысле. Представляем вашему вниманию подробную биографию Маркиза де Сада.

В своих книгах он насмехался над добротой и состраданием, но на деле защищал даже тех, кто причинял ему зло. При жизни он 27 лет провел в заключении без суда по произволу сначала короля, потом императора, а после смерти его подвергли тщательному судебному разбирательству: рассматривался вопрос, являются ли тексты де Сада оскорблением общественной морали, и осудили: четыре его романа оказались в списке запрещенных во Франции книг. Он мечтал, что имя его «изгладится из памяти людей, за исключением, однако, небольшого числа тех, кто любил меня до последней минуты и о ком я уношу в могилу нежнейшие воспоминания », однако его помнят вот уже третье столетие. Одни считают его чудовищем, другие — проповедником зла, третьи — тоже проповедником, но уже небывалой свободы личности, тогда как он не был никем из этого списка.

«Моя манера мыслить не принесла мне несчастий. Их причиной стали мысли других»

Это даже удивительно... Первая часть жизни Донасьена де Сада прошла в те времена, когда Францией правил Людовик XV, получивший в народе нежное прозвище «Возлюбленный», — правитель, которому его постоянные фаворитки в огромных количествах поставляли для сексуальных утех (в том числе крайне жестоких) невинных девушек и даже маленьких девочек. Аристократия и дворяне отнюдь не отставали от короля как в распутстве, так и в жестокости. Так, брат короля состоял в инцестуозных отношениях со своей дочерью и для удобства отравил ее мужа. А кузен короля развлекался тем, что стрелял из ружья по кровельщикам, чинившим крыши. Французская революция показала, что меры человеческой жестокости практически не существует. У некоторых ее жертв была возможность встретить смертную казнь за незначительный проступок с достоинством. Например, поэт и журналист Андре Шенье имел храбрую неосторожность написать цикл статей, в которых убедительно доказывал, что статус Конвента и Конституция не позволяют судить короля, можно лишь отрешить его от власти.

Когда Андре Шенье и его друга везли гильотинировать, они вместо молитв декламировали монологи Федры. Но далеко не каждый мог рассчитывать, что его просто отволокут к гильотине. Принцессу Марию-Терезу-Луизу Савойскую де Ламбаль, вина которой состояла только в том, что она была подругой королевы Марии-Антуанетты, толпа терзала четыре часа, вырывая зубы и буквально отрывая части тела. Несчастную женщину приводили в себя, чтобы она могла «лучше почувствовать смерть», и продолжали измываться над ней. Затем ей вспороли живот, а отрезанную после смерти голову надели на пику и носили по городу. Все это проделали обычные обыватели, горожане Парижа. После короткого и жестокого правления Директории к власти пришел Наполеон Бонапарт, который кроме собственной страны утопил в крови еще и Европу.

При всем этом символом зла в историю почему-то вошел человек, по согласию занимавшийся нестандартными видами секса со взрослыми женщинами-проститутками, которым он по договоренности щедро за это платил.

«Бессердечность богатых узаконивает дурное поведение бедных»

Донасьена де Сада трудно назвать приятным человеком. Он был крайним эгоистом, нытиком, воспринимал все хорошее, что для него делали, как должное, и злился, когда не получал того, что хочется. До конца дней он остался капризным, скандальным, обожал эпатировать людей и не хотел отвечать за свое поведение. Был резким, ядовитым, охотно обижал и не понимал, почему на него обижаются. Но все эти противные качества не делают из него монстра, которым его часто пытаются представить.

В 1740 году у богатой и знатной четы де Сад родился сын Донасьен Альфонс Франсуа.

Времена Средневековья, когда христианство еще не успело до конца оттеснить одобряемое в Античности детоубийство, в Европе уже миновали. Наступил период, когда от детей избавлялись более гуманным способом: все, кому позволял доход, с первых дней жизни отсылали чад на несколько лет кормилицам, а потом в услужение, в монастыри или просто на воспитание родственникам или в другие семьи. Большинство адаптировалось или, по крайней мере, не осознавало страха и тоски покинутости, свойственных людям этой эпохи. Может быть, именно поэтому философия этого времени проникнута идеей богооставленности, отсутствия Бога — ее легче воспринять людям, забытым родителями.

Донасьен де Сад не был исключением из правил: родители не любили его. Не любили они и друг друга. Жан-Батист де Сад и женился-то на Мари-Элеонор, чтобы иметь возможность беспрепятственно посещать свою любовницу Каролину-Шарлотту де Конде, в доме которой жила его супруга.

Хотя де Сад не рос в родительском доме, он в достаточной мере реализовал семейный сценарий: его отец женился на его матери по расчету (пусть и не денежному), всю жизнь изменял супруге с постоянными и случайными любовниками и любовницами и даже задерживался полицией за непристойное поведение — попытку купить мальчика для утех. После долгих лет долготерпения жены дело кончилось разводом. Практически все это случилось и с тем, кого мы сегодня называем маркизом де Садом.

Вот только де Сад-старший, в отличие от сына, выходил сухим из воды: никто не считал его поведение каким-то очень уж порочным или хотя бы из ряда вон выходящим, ведь так жило большинство аристократов. Маленького мальчика Донасьена не замечали родители и исступленно баловала бабушка, в дом которой он переехал, и тетушки по отцу (их у него было пять) — способ воспитания, который еще никого не сделал лучше. К сожалению, попустительство не утоляет потребности в любви, интеллектуально и эмоционально маленький Донасьен был одинок. Бессознательно он, очевидно, очень нуждался в контакте с родителями. Вероятно, именно поэтому он всю жизнь хранил рукописи, письма и дневниковые записки отца и часто их перечитывал. Ребенком он был лишен даже такого контакта с отцом, а мать настолько не принимала участия в сыне, что позже он питал добрые сыновние чувства к тетушкам и бывшей любовнице отца, относившимся к нему гораздо более по-матерински, чем его родительница.

Через некоторое время граф де Сад распорядился, чтобы Донасьена отдали на воспитание его брату аббату Полю Альдонсу де Саду. Это был высокоинтеллектуальный человек, любивший племянника. Он привил мальчику интерес к литературе, истории, географии, теологии и философии, дал ему прекрасное образование, но... «Хотя он и священник, вместе с ним всегда проживает парочка шлюх. Похож ли его замок на сераль? Нет, он напоминает гораздо более замечательное заведение: бордель », — отрекомендует дядину обитель Донасьен. Атмосферу дома, где дядя встречался с многочисленными любовницами, никто в наше время не счел бы подходящей для ребенка. Можно предположить, что в это время Донасьен де Сад и решил, что религия и нравственность — это одно большое притворство, именно этому научили его своим примером взрослые.

«Когда-нибудь, когда изучение анатомии продвинется, появится возможность связать поведение человека и его пристрастия»

Пять лет спустя десятилетний маркиз де Сад по распоряжению отца отправится в Париж, где поступит в коллеж Людовика Великого, известный многими яркими выпускниками, начиная с Сирано де Бержерака, заканчивая Дидро и Вольтером. Обучение было интересным и престижным. Во время учебы он серьезно проникся театром: ему нравилось писать пьесы, ставить их и играть на сцене. Кроме того, ему нравилась театральность, воплощенная в жизни, что сыграло в его судьбе немалую роль...

Именно в коллеже де Сад познакомился с процессом, позже ставшим важной частью его сексуальности, — порка в то время была обязательной частью обучения. Люди, подвергающиеся регулярной порке в юном возрасте, нередко испытывают кроме физических и душевных страданий сексуальное возбуждение, а порой и сексуальную разрядку. Постепенно яркие ощущения закрепляются, входя в привычку, и становятся необходимой составляющей удовольствия. Регулярные порки, которым Донасьен де Сад подвергался с 10 до 14 лет, заметно повлияли на формирование его интимной жизни: впоследствии во время полового акта ему нередко хотелось, чтобы его секли, и сечь самому. Кроме того, ему нравилось, когда присутствуют свидетели. Довольно очевидно, что это воспроизводило ситуацию публичного наказания на глазах у других учеников, к которому мальчики привыкли в коллеже. Дела графа де Сада шли плохо (он растранжирил немалое семейное состояние), поэтому после коллежа он отправил сына не в академию или университет, а в армию. Семилетняя война, в которой маркиз де Сад принял участие, показала, что шестнадцатилетний Донасьен — храбрый офицер. Правда, гибель и страдания людей не доставляли юноше никакого удовольствия. В боях он был смельчаком, а при зрелище бесчинств в завоеванных городах чувствовал отвращение и буквально заболевал. В мирное же время он заводил массу романов, слыл дамским угодником и повесой. Смелости для военной карьеры недостаточно, нужна способность к дисциплине, а с этим у безалаберного и ненавидящего ответственность Донасьена были огромные проблемы. В армии ценили его храбрость, но от него было так много проблем, что, когда после войны он демобилизовался, никто его не удерживал. Теперь маркиз де Сад мог рассчитывать на небольшой доход от наместничества в нескольких провинциях, которое он получил по отцовской протекции. В это же время Жан-Батист решил женить сына на богатой девушке и энергично занялся поисками подходящей кандидатуры.

Да и выхода особого не было: маркиз де Сад не умел и не хотел старательно делать карьеру, по своему складу он явно был свободным художником. А помочь ему в продвижении по социальной лестнице было некому: у отца дела шли неважно, матери давно не было до него дела, близких друзей он, с детства воспитывавшийся в одиночестве, заводить не научился. Так что женитьба была данью не только покладистости, но и действительной необходимости.

Семейство де Монтрей было ниже по происхождению, но неизмеримо богаче де Садов. Процветающий месье де Монтрей служил председателем Налоговой палаты, однако настоящей главой семьи была его властная жена Мадлен.

Двадцатитрехлетний Донасьен де Сад женился на их старшей дочери, двадцатидвухлетней Рене-Пелажи — высокой, темноволосой и миловидной. Она много читала, отличалась большой скромностью и совершенно не умела ценить себя. В жениха Рене-Пелажи искренне и безоглядно влюбилась, и это было ее несчастьем. Донасьена же постигло другое несчастье: он влюбился в младшую сестру своей невесты Анн-Просер. Это была кокетливая и очень энергичная шестнадцатилетняя барышня, которая отвечала Донасьену де Саду взаимностью. Однако супруги Монтрей решительно воспротивились, когда маркиз заикнулся, что хотел бы связать свою жизнь с их младшей дочерью вместо изначально предназначавшейся ему Рене-Пелажи. Почему? Кто знает. Может быть, считали, что сначала следует выдать замуж старшую, может быть, полагали такую «замену» незадолго до свадьбы скандальной.

Преступление и наказание

Прежде чем рассказать о преступлениях маркиза де Сада и наказаниях, за ним последовавших, хочется отметить, что в жизни у него был период, когда он мог бы воплотить самые дикие и разнузданные фантазии о сексе и насилии. Во время Французской революции вчерашние добропорядочные горожане и селяне демонстрировали все грани того, что без всяких натяжек следует назвать садизмом. Твердо и доподлинно известно, что «жестокий и порочный» маркиз де Сад ни разу не изнасиловал ни одну женщину и не только не убил ни одного человека, но даже не подписал ни одного смертного приговора, когда находился в должности присяжного революционного трибунала, а затем председателя секции Пик. Какими бы ни были его фантазии и тексты, он не любил жестокость в реальной жизни и всячески ей противоборствовал, спасая, а не уничтожая людей, защищая, а не пытая.

Единственной формой «насилия», которая ему нравилась, было применение плетей или розг во время секса — он хотел, чтобы его хлестали и чтобы он хлестал. Речь не шла о чудовищных избиениях, Донасьену нравилось, когда обе стороны наносили несколько ударов, количество которых заранее оговаривалось. Оговаривалось и то, чем партнеры будут хлестать друг друга; чаще всего де Сад предоставлял выбор женщине.

Как уже было сказано выше, для этого он договаривался об услугах с проститутками — отчасти потому, что его больше привлекали женщины из простонародья, отчасти потому, что в перечень услуг большинства публичных домов входили плети и розги, считавшиеся вполне приемлемым возбуждающим средством.

Тогда почему обслуживавшие его проститутки заявляли на него в полицию? Особенно если в самом факте взаимного хлестания розгами или плеткой не было чего-то пугающего и дикого? Почему полиция (которая обычно защищала аристократов) всегда принимала сторону обвинительниц, даже когда обвинения звучали не слишком правдоподобно? И почему, наконец, даже если женщины забирали заявление, дело против маркиза не прекращалось?

Ответ на первый вопрос, скорее всего, кроется в личности самого Донасьена де Сада. Он обожал игру, театрализованное представление, спектакль, причем любил это и на сцене, и в жизни. Маркизу де Саду недостаточно было получить и нанести оговоренные семь ударов плеткой. Он хотел разыграть полноценную и захватывающую ролевую игру с «демоническими страстями» и сильными эмоциями.

Надо думать, маркиз де Сад, во-первых, переигрывал. Это было ему свойственно и в литературе, и в жизни, и в переписке, недаром же все его тексты полны самых невероятных преувеличений, во-вторых, он сильно переоценивал способность женщин, очень отличавшихся от него и интеллектом, и темпераментом, и пристрастиями, подыграть ему.

Женщины, рассчитывавшие на обмен десятком ударов розгой, пугались представления, которое принимали за подлинное безумие опасного сумасшедшего. Скорее всего, большинство из них всерьез полагали, что их жизнь в опасности. Парадокс заключался в том, что в отличие от обходительных кавалеров-аристократов, которые внезапно превращались в монстров, жертв которых больше никто не видел, вполне безопасный Донасьен де Сад монстра убедительно разыгрывал. Делал-то он строго то, что оговаривалось, но подавал это в весьма экзотической и пугающей упаковке.

В пользу этой версии говорит то обстоятельство, что после развода Донасьен де Сад свяжет жизнь с актрисой Констанс Кенэ — женщиной, которая разделяла не только его сексуальные предпочтения, но и его страсть к игре, к представлению. С ней Донасьен проживет в полном согласии до самой своей смерти.

«Злословие всегда идет рука об руку с клеветой»

Первый раз жалобу подала Жанна Тестар. На улицах европейских городов нередко встречались бедные молодые женщины, для которых проституция была не постоянным заработком, а вынужденным приработком, и днем Жанна делала веера, вечером оказывала сексуальные услуги через публичные дома. Согласно ее заявлению клиент, уединившись с ней, кричал, что Бога нет, вел опасные речи и декламировал богохульные стишки. Кроме того, он хотел, чтобы они отхлестали друг друга плетью. Получив гонорар, Жанна побежала в полицию и рассказала, что чудом освободилась из его страшных лап. За богохульство полагалась смертная казнь, но король помиловал маркиза, и тот был заключен в тюрьму на 15 дней.

Примерно в это время в личную жизнь маркиза де Сада вмешалась его теща мадам де Монтрей. Мадлен де Монтрей не считала, что в утехах зятя на стороне есть что-то из ряда вон выходящее, — шалости озорника-аристократа, не более! Так жило большинство мужчин его круга. Но постепенно мадам де Монтрей все больше волновалась за счастье дочери и репутацию семьи. Кроме того, у супругов де Сад появились дети, которых бабушка обожала. И ей все больше хотелось приструнить их отца: властная женщина, привыкшая к полному подчинению мужа и дочерей, она считала, что пора ей перевоспитать и зятя.

А зять, что и говорить, был беспокойный. Чего стоил совершенно дикий случай, когда он по делам приехал с любовницей-актрисой в свое поместье и перед своими крестьянами и местным светским обществом выдал эту женщину за... свою жену. Причем его дядюшка-аббат, которого религиозная мадам де Монтрей очень уважала, к ее ужасу, поддержал игру племянника. Гадкая и унизительная ситуация, что и говорить. Энергичная Мадлен де Монтрей взялась за перековку семейных кадров. Для этого она, во-первых, прибегла к долгим нравоучениям. Во-вторых, сговорилась с инспектором Марэ из полиции нравов, который арестовал де Сада первый раз. Теперь маркиз был под надзором властей, и все, что с ним происходило, мгновенно докладывалось его теще. Стоит ли говорить, что и воспитательные беседы, и надзор дико разозлили молодого мужчину. Правда, суровая теща ненадолго смягчилась, когда Донасьен де Сад потерял отца, но это было затишье перед бурей.

Второй раз де Сада арестовали, когда вдова кондитера Роза Келлер, собиравшая милостыню на улицах, обратилась с жалобой на похищение и изнасилование. Рассказ ее был таким: сначала маркиз предложил ей предоставить сексуальные услуги за деньги, а когда она сказала, что не такая, он, через запятую, нанял ее горничной. Не ожидая дурного, она поехала в его дом, где маркиз избил ее плеткой, потом смазал ее раны и угостил завтраком.

Ей удалось бежать из обители порока, и показания о перенесенных ею страданиях охотно подтвердили двадцать уличных прохожих, которых не было на месте преступления. С трудом верится, что женщина, которой только предложили оказать сексуальные услуги, согласилась тотчас поехать в дом к мужчине, сделавшему такое предложение, если она не собиралась его принимать. Скорее всего, Роза Келлер, как и Жанна Тестар, хотела подработать, но фантазии маркиза напугали ее. Арестованный де Сад недоумевал: зачем надо было лезть в окно, когда можно было взять заранее оговоренные (он настаивал на этом) деньги и спокойно выйти через дверь?

После этой истории каждый получил свое: Донасьен — короткий тюремный срок и штраф (потом он уехал в свое поместье, где ставил театральные постановки), Роза Келлер — огромные отступные, после которых забрала заявление (что не избавило де Сада ни от тюрьмы, ни от штрафа), а молва и пресса — великолепную жертву. Газеты и обыватели рассказывали, не жалея черных красок, как зловещий маркиз похитил бедную, но честную женщину, избил, изрезал ланцетом, залил раны ядовитым обжигающим зельем и собирался, хохоча, терзать жертву дальше (всем известно, что он уже замучил насмерть множество женщин! Поговаривали даже, что маркиз потрошил несчастную в собственном анатомическом театре!), если бы ей не удалось хитростью бежать от истязателя.

Шло время. У Донасьена и Рене-Пелажи рождались дети, на которых де Сад обращал не больше внимания, чем его родители на него. Маркиз совершил путешествие в Голландию. Затем возобновил армейскую службу и дослужился до полковника.

А потом... Четыре проститутки — Мариетт Борелли, Роза Кост, Марионетта Ложе и Марианна Лаверн — согласились поучаствовать в оргии маркиза и его лакея. Оргия шла ни шатко ни валко: маркиз, о котором ходили самые дурные слухи, пугал девушек самим своим присутствием, его пафосные разглагольствования и розги только нагнетали обстановку. Участницы оргии ныли, что им все не нравится, и бегали к кухарке пить кофе. Не самая эротичная обстановка. Тогда маркиз, рассчитывавший на продолжение, угостил девушек конфетами с афродизиаком — шпанской мушкой. Это средство было не слишком действенным и относительно опасным — переев, можно было и отравиться. Две девушки отказались, две поели. Оргия завершилась своим чередом. Разочарованный маркиз заплатил несколько меньше, чем рассчитывали девушки, так как считал, что получил куда меньше, чем рассчитывал, и уехал по делам. А две девушки почувствовали себя плохо (они таки отравились шпанской мушкой!) и обратились в полицию. Никто не сомневался, что чудовищный де Сад прибегнул к мышьяку (и, видимо, будучи полным идиотом, перед этим представился всем присутствующим своим настоящим именем), но, к общему удивлению, никаких следов яда в рвоте пострадавших не обнаружилось. Девушки в короткий срок выздоровели, но до этого успели рассказать полиции, что зловещий маркиз не только покушался на их жизни, но и занимался сексом со своим лакеем. Маркизу де Саду и его слуге было предъявлено обвинение в содомии и... в покушении на убийство. Обоих приговорили к смертной казни, а так как осужденных на суде не было, то... казнили их соломенные чучела. Маркиз мог попытаться оспорить приговор, или ему пришлось бы жить вне закона: он лишался всех прав, словно мертвец. Надеясь, что все образуется само собой, легкомысленный де Сад некоторое время путешествовал по Италии, затем тайно жил в своем поместье, и вот тут он загнал последний гвоздь в крышку своего гроба: у него все же начался роман с Ани-Проспер, сестрой Рене-Пелажи.

После этого мадам де Монтрей решила, что единственным выходом для семейного спокойствия будет упечь зятя за решетку. Сначала по ее настоятельной просьбе зятя схватили во время путешествия по Сардинии и поместили в крепость. Он просидел там без суда и следствия без малого пять месяцев и сбежал.

Его нашли во Франции и снова посадили в тюрьму. После полутора лет заключения кассационный суд пересмотрел его дело и признал невиновным в покушении на отравление. По решению суда маркиза должны были выпустить. Но мадам Монтрей только-только вздохнула с облегчением, избавившись от непредсказуемого зятя, и не собиралась сдавать позиции. Она добилась особого приказа, опиравшегося исключительно на королевский произвол, без всякого судебного решения, согласно которому Донасьена де Сада на неопределенный срок оставили под стражей.

«Тот, кто желает в одиночку бороться против общественных интересов, должен знать, что погибнет»

«Нет, тюрьма меня сломила, уничтожила. Я здесь уже так давно! (...) Вы не знаете, что такое семнадцать месяцев тюрьмы, — это семнадцать лет, семнадцать веков! (...) Это слишком много даже за те преступления, которые язык человеческий называет самыми гнусными именами. Так сжальтесь надо мною и испросите для меня — не снисхождения, а строгости, не милости, а суда; судей, судей прошу я; в судьях нельзя отказать обвиняемому », — сказал инспектору в замке Иф вызывающий неизменное сочувствие читателя Эдмон Дантес, ставший потом графом Монте-Кристо.

То же самое мог бы сказать и маркиз де Сад. С той только разницей, что живой человек Донасьен де Сад в отличие от литературного персонажа провел в стенах разных тюрем не 17 месяцев, а 14 лет — с 1776 по 1790 год. Он оставался там просто потому, что мадам и месье де Монтрей так было удобнее: мало ли что еще он может сделать?

В заключении маркиз де Сад написал большую часть своих романов.

Вполне понятно, почему многие читатели и исследователи находят произведения де Сада отвратительными: в них и нет почти ничего другого, если только воспринимать эти тексты как реальную историю или как проповедь определенного образа жизни. Многие считают, что маркиз создал желанный ему садистический мир, полный жестоких наслаждений. Однако, как показывала практика, к такому миру он не стремился. Донасьен де Сад был уверен, что мир и социум несправедливы и лицемерны как в целом, так и по отношению лично к нему.

И он всячески развивал эту тему в своих текстах. Пожалуй, он казался себе гораздо больше похожим на обвиненную в преступлениях, которых она не совершала, невинную Жюстину из своего романа «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», чем на преуспевающую, благополучную садистку Жюльетту из «Истории Жюльетты, или Успехов порока».

Слова, сказанные о Жюстине: «Процесс против несчастной женщины, у которой нет ни кредита, ни протекции, совершенно предрешен во Франции, где считается, что бедность совершенно несовместима с добродетелью. ...» — в общем можно отнести и к самому де Саду. У него тоже не было защиты в виде денег или покровителей, поэтому большую часть жизни он провел за решеткой за преступления, которых не совершал. Хотя, конечно, он не был невинным и кротким существом.

Нередко тексты де Сада трактуются как предшественники ницшеанской философии — эдакий вызов нравственности, добродетели, человечности и в конечном итоге Богу. Но гораздо больше похоже, что это ожесточенный вопрос порочному миру, лицемерно притворяющемуся добродетельным: «Где справедливость? Где сострадание? Где доброта?»

Еще одной причиной написания его напичканных жестокостями романов, скорее всего, была агрессия, которую он не мог не чувствовать. Он сидел в тюрьме, без суда и следствия, по более чем идиотическим обвинениям, жизнь проходила мимо, причем безвозвратно терялись ее лучшие годы. Анн-Проспер умерла от аппендицита. Жену он безумно ревновал, что выглядело особенно странно, учитывая его собственные измены и ее неизменную заботу и поддержку. Измучившись его хамством и несправедливыми упреками, она не выдержала и ушла в монастырь, а затем развелась с ним. Человек, привыкший жить в прекрасных условиях, был лишен всех удовольствий, доступных свободному. Все это произошло из-за прихоти и вседозволенности женщины, которая уже испортила ему однажды жизнь, запретив жениться на Анн-Проспер.

В письмах жене он изливал тонны яда и ненависти на тещу. Если принимать на веру все, что он писал в раздражении, то не приходится сомневаться — он расправился бы с людьми, которые засунули его за решетку, так, что все садисты мира содрогнулись бы. «Нет, я никогда не прощу тех, кто предал меня, и не удостою их ни взглядом, пока я жив. Если бы мое дело продолжалось в течение полугода или даже года и это было бы той ценой, которую я должен был бы за это заплатить, — да, тогда я, возможно, и забыл бы; но когда это подрывает как мой рассудок, так и мое здоровье, когда это навсегда покрывает позором меня и моих детей, когда, одним словом, это приводит — как вы увидите — к самым ужасным последствиям в будущем, те, кто каким бы то ни было образом приложили к этому руку, — двуличные, лицемерные лжецы, которых я буду ненавидеть всем сердцем и душою до своего смертного дня. (...) Заверяю вас, что, если бы я мог это сделать, первый закон, который бы я установил, гласил бы, что президентшу (так он называл мадам Монтрей) следует приковать к столбу и сжечь на очень медленном огне ».

Он придумал мадам де Монтрей десятки изощренных казней и все их описал. Однако на деле, когда ему представилась блестящая возможность поквитаться, он не только не причинил этим людям зла, он защитил их. В первые дни Французской революции «узник деспотизма» гражданин Сад был освобожден. Мадам де Монтрей негодовала и искала способы засадить его уже при новом режиме, но в этот раз ей не посчастливилось. А спустя некоторое время гражданину Саду предложили должность председателя секции Пик: теперь он был волен казнить и миловать.

Супруги де Монтрей жили как раз в его секции. И Донасьен, в фантазиях придумавший для тещи все возможные и невозможные пытки и казни, в срочном порядке внес имена тестя и тещи в список невиновных лиц, ни при каких обстоятельствах не подлежащих уничтожению.

Так что де Сад просто письменно выплескивал злость. А зол он был не только на тещу. Вся мизантропия человека, заклейменного преступником, живущего в изоляции и подвергающегося издевательствам, вылилась на страницы его текстов. Как всегда, Донасьен де Сад винил кого угодно, только не себя.

Он проклинал семейственность, поставившую его в зависимость от отца и тещи, и, не жалея кровавых красок, изливал на бумагу сцены расправы родителей над детьми и издевательств детей над родителями. Поносил Церковь, в которой лицемерные священники делали все то, за что осуждали других. Обвинял общество, где развратничающие в одинаковой степени получают тем не менее разное наказание. И изливал на бумагу идеи попрания всех законов нравственных и человеческих. Короче говоря, выпускал пар.

«Никто не вправе руководить поступками другого»

О маркизе де Саде часто говорят, что он рисует привлекательную картину порока. Отнюдь нет! Его тексты — это, скорее, почти издевательское, гротескное нагромождение противных сцен жестокости и распущенности.

В какой-то момент, если все же заставить себя продираться через этот гипертрофированный текст, возникает ощущение, что автор глумится и над обывателем, которого шокируют эти сцены, и над собственными развращенными персонажами, у которых появляются сотни, да что там, тысячи, нет, десятки тысяч жертв и любовников обоего пола (как-то невольно вспоминается курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, 35 тысяч одних курьеров!»), громоздятся самые нелепые и необъяснимые предательства и преступления, заканчивающиеся тем, что садисты самозабвенно истребляют друг друга, прибегая к казням, зачастую подчеркнуто гротескным. А как еще можно назвать сцену, когда распутные подружки сбрасывают свою товарку в жерло Везувия? Крайне несправедливо считать, что Донасьен де Сад создал жестокий мир, который описывал, из головы. Он прекрасно видел, на что способны люди, независимо от того, аристократы они или простые люди. Французская революция покажет, что порядочные обыватели, которые вчера ужасались поведению распутного маркиза и, разумеется, никогда не читали его текстов (хотя бы потому, что те еще не были опубликованы), способны на такие жестокости, каких де Сад не мог даже выдумать. Упиваясь безнаказанностью, они подтвердят его мрачные теории, убивая женщин, детей и стариков, терзая беспомощных просто потому, что могут. Большинство из них не окажется ни в тюрьме, ни в сумасшедшем доме — революция и народная воля спишут все! И тут невольно покажется, что до скуки жестокие тексты де Сада пугающе реалистичны. Он не сформировал философию садизма, он вырос и жил в обществе, реализовывавшем ее в полной мере.

Де Сад был продуктом своего времени, но наилучшим: он только фантазировал, причем о том, чего не желал воплощать. Остальные делали.

Хотя тексты Донасьена де Сада называют проповедью безнаказанного порока, кажется вполне очевидным, что порочные герои де Сада наказаны: они одиноки, не знают душевной теплоты, ни с кем не связаны. Их мир, лишенный как Бога, так и ближних, пуст, ведь других людей для них просто не существует, есть только объекты. И возможно, эту мысль проще всего было показать, именно абсолютизировав ее. Да, во многих текстах де Сада жестоких и безнравственных садистов, способных на все, не помещают в камеру за совершенные преступления. Они превращают в камеру собственную жизнь. Нет ничего плохого в удовольствии как таковом, но они лишаются удовольствия, ведь им перестает быть интересно все, включая наслаждение. Так что кроме внешнего мира пустеет и мир внутренний. Мне кажется, мало кому удалось так полно показать убожество и одиночество зла, даже когда оно «торжествует».

Вагоны детсадовской агрессии перемешивались с буйными сексуальными фантазиями. Надо думать, человеку, любящему секс и лишенному его на долгие годы, было о чем помечтать.

Но и здесь кроме порнографических фантазий много насмешки и почти издевательства. Недаром же в сцене фантасмагорически жуткого группового секса, полного насилия, появляется диалог: «А что мне прикажете делать?» — спросил Нуарсей. «Размышлять, — коротко ответил министр. — Вы будете держать свечу и размышлять о превратностях судьбы».

У де Сада откровенно черный юмор, больше всего похожий на юмор детских садистских стишков или мультипликационного сериала «Саус-парк», создатели которого «оскорбляют всех поровну».

«Самый сокровенный долг истинного республиканца состоит в признании заслуг великих людей»

Забавно, что во Франции до сих пор ежегодно празднуется День взятия Бастилии. Жестокая расправа над гарнизоном дала свободу семерым узникам, среди которых было четверо фальшивомонетчиков и один душевно-больной старичок-аристократ, которого родственники попросили держать в Бастилии, так как условия в большинстве клиник для душевнобольных были хуже, чем в тюрьмах.

Штурму Бастилии де Сад отчасти поспособствовал: когда его лишили прогулок, он пришел в такую ярость, что схватил специальную трубу с воронкой (с помощью таких приспособлений заключенные сливали нечистоты в ров) и стал кричать через решетку, что в храме деспотизма убивают узников. Дебошира голым, не разрешив взять ни одной вещи, перевели в клинику для душевнобольных Шарантон. А толпа спустя две недели захватила храм деспотизма...

В 1790 году революция открыла для Донасьена двери камеры. Постаревший, располневший от малоподвижного образа жизни, без средств к существованию (гражданин Сад не мог претендовать на доходы со своих владений, а жена с ним развелась), с одной стороны, вчерашний узник деспотизма, с другой — позавчерашний маркиз и землевладелец. Сыновья маркиза эмигрировали, дочь жила с матерью в монастыре. (Презиравший семейные узы де Сад тем не менее навещал дочку до конца ее дней, хотя был от нее не в восторге, находя ее некрасивой и неумной.)

Маркиз зарабатывал журналистикой, пытался публиковать свои романы и ставить пьесы (без особого успеха), ужасался революционному террору. В это время он сделал немало доброго, например, помог целому ряду людей, чьи жизни были в опасности, бежать за границу.

В первый год свободной жизни он познакомился с 33-летней разведенной актрисой Констанс Кенэ, она была на 17 лет младше Донасьена. До конца дней маркиза (то есть еще на 25 лет) этих двоих связали самые нежные и крепкие отношения, вместе они прошли через многочисленные испытания и превратности судьбы. У Констанс был семилетний сын от первого брака, Шарль, который жил с ними; Донасьен заботливо воспитывал пасынка в духе уважения к матери.

В 1793 году маркиза снова арестовали — за умеренные взгляды, доказательством которых явилось, кроме прочего, спасение родственников жены. А когда он уже находился в тюрьме, всплыла старая история о маркизе, чуть не убившем честную нищенку... Это был конец: теперь его обвиняли в том, что он прикинулся истинным патриотом республики, оставаясь ее идейным врагом. Тюрьма грозила стать последней прижизненной обителью маркиза де Сада: по Парижу шла очередная кровавая волна казней. «За 35 дней мы похоронили 1800 человек », — рассказывал Донасьен о своих собратьях по заключению.

Он уже был приговорен, даже внесен в список на казнь под номером 11-м из 28 назначенных на тот день жертв, но... то ли Констанс Кенэ дала взятку, то ли произошел какой-то сбой в работе отлаженной государственной машины смерти, но маркиза в этот день пощадили. А дальше революция утонула в собственной крови, террор кончился, Донасьен де Сад вышел на свободу.

«Существование мучеников указывает только на то, что, с одной стороны, имеется энтузиазм, а с другой — сопротивление»

Несколько лет прошли в относительном благоденствии. Маркиз де Сад получал кое-какие доходы от своих владений, много писал, не отказываясь от своего прежнего стиля, несколько его произведений даже опубликовали — как анонимно, так и под его собственным именем, что принесло столь желанные деньги и вызвало очередной поток возмущения. Неизвестно, что было бы дальше, но маркиз умудрился осмеять в памфлете «Золоэ и две ее приспешницы» , причем сатира была жесткой, очень точной и вполне узнаваемой, хотя автор изменил имена прототипов.

Текст вышел анонимно (де Сад все-таки не был самоубийцей), однако его довольно скоро вычислили и... снова посадили под арест без суда и следствия. А какой мог быть суд? При задержании Донасьена де Сада обвиняли в сочинительстве аморальных романов, но эти романы уже несколько лет свободно продавали во Франции, а о сатире на Наполеона никто даже не заикался вслух. Так что обвинение было снято, а вот наказание — нет. Маркиз де Сад два года просидел в тюрьме для политических заключенных, затем в сумасшедшем доме тюремного типа и, наконец, снова был отправлен в клинику для душевнобольных Шарантон. Маркизу де Саду было 63 года, следующие 11 — до самой своей смерти — он провел в клинике без права покидать ее.

«Старость редко бывает приятной, ибо с ее приходом в жизни наступает такое время, когда более невозможно скрыть ни единого недостатка»

Правда, это было самое мягкое его заключение. Бывший аббат, а теперешний директор Шарантона Франсуа Симоне де Кульмье был гуманным человеком, он сразу понял, что маркиз — не сумасшедший, и отнесся к этому противоречивому старику с симпатией. Констанс разрешили жить в апартаментах, выделенных Донасьену. Она могла свободно уходить из клиники, так что у маркиза были и книги, и бумага, и хорошая пища. Иногда его навещали взрослые сыновья (старший сын Донасьена рано погиб, к большому горю отца), а с сыном Констанс Шарлем он дружелюбно переписывался. Он по-прежнему много писал и по-прежнему главным образом эротические триллеры с нагромождением ужасов и разврата, теперь на исторические темы. Но кроме прочего, де Сад создал роман «Маркиза де Ганж», где с помощью благородной героини прославлял... добродетель. Принято считать, что «старый развратник притворялся», но человек на склоне лет вполне мог частично изменить взгляды.

Позволялись узнику Шарантона и прогулки в больничном саду. Но главное — Донасьен де Сад имел возможность ставить спектакли силами других обитателей клиники: у директора была теория, что это благотворно влияет на больных. На сцене Шарантона играли пьесы де Сада, классические произведения и сценки из внутреннего мира больных (так что де Сада можно называть праотцом психодрамы: эти представления приносили облегчение страдающим людям). На спектакли с удовольствием ходила публика, в том числе директора профессиональных театров. Несколько раз власти пытались перевести Донасьена де Сада в обычную тюрьму с жестокими условиями или устроить тюремную жизнь в клинике, но Кульмье сумел отстоять своего подопечного.

В последние годы жизни у старенького маркиза с согласия Констанс, разделявшей его взгляды на сексуальность, начался роман с юной дочерью больничной прачки Мадлен Леклерк (мать девушки знала об этих отношениях и, как ни странно, одобряла их: во-первых, надеялась, что дочь наберется у аристократа хороших манер и знаний, во-вторых, рассчитывала, что он составит ей протекцию в карьере актрисы). Мадлен была в восторге от обаятельного и сексуально умелого маркиза. Этот тройственный союз продолжался до самой смерти де Сада. Оставив щедрое завещание в пользу Констанс Кенэ и ее сына, маркиз Донасьен де Сад умер от приступа астмы 2 декабря 1814 года. До последних дней он пребывал в здравом уме и твердой памяти, много писал и предавался эротическим утехам в реальности и на бумаге.

Биография де Сада - это настоящая летопись наказаний и властного произвола XVIII–XIX веков. Первый скандал с участием маркиза - изнасилование простолюдинки Розы Келлер. Согласно материалам дела, де Сад пригрозил, что убьет ее и закопает, если та не согласится заняться с ним сексом. Девушке чудом удалось сбежать через окно, скрутив из простыней веревку. За такие проступки де Сада недолго подержали в тюрьме и присудили солидный штраф. Дворянам очень многое сходило с рук в те времена.

Второй эпизод - так называемое «Марсельское дело». Там было замешано сразу четыре девушки и лакей маркиза. В программе - групповой анальный секс, флагелляция и употребление афродизиаков, которые и испортили приятный вечер: одна из участниц оргии ими отравилась, что стало поводом для жалобы в полицию.

Дворянам сходило с рук многое, но не анальный секс (особенно с лакеем) и отравление. Суд постановил, что де Саду следует покаяться, а затем пройти на площадь, где ему отрубят голову.

Обезглавленное тело любителя пикантных практик предписывалось сжечь, а прах развеять по ветру. Маркиз не стал дожидаться казни и сбежал из-под стражи.

Третье происшествие служит прекрасной иллюстрацией картины нравов того времени. После Великой французской революции дворян махом лишили всех бонусов, полагавшихся им по праву рождения. Наш герой ловко адаптировался к новым порядкам и превратился из «маркиза де Сада» в «гражданина Сада» - видного комиссара революции.

Люди тогда стояли в очередях не только за едой, но и на гильотину. Экс-дворянин изо всех сил пытался сократить число приговоренных, за что и поплатился.

Революционный трибунал приговорил гражданина Сада к гильотинированию за «излишнюю умеренность». Но ему удалось избежать казни из-за бюрократических проволочек.

Наконец, четвертый скандал произошел уже при Наполеоне. Маркиз счел хорошей идеей написать про новоиспеченного императора и его любовницу сатирический памфлет. Власть остроумия не оценила и упекла уже престарелого де Сада в психиатрическую лечебницу Шарантон, где маркиз в итоге и умер.

Спустя более полутора веков философ Мишель Фуко напишет труд «Надзирать и наказывать», где без упоминания де Сада расскажет, как эволюционировали экзекуции. Сначала в ходу были казни с размахом - публичное покаяние с публичным же умерщвлением. Власть превращала уничтожение преступников в шоу с кострами и криками. Затем вся движуха свелась к простому и экономичному убийству: раз - и нет человека. Палача, который мог часами препарировать жертву, сменила гильотина - теперь нужно было просто сдвинуть рычаг, чтобы лезвие со свистом отсекло голову. Наконец пришло время . Преступники из легиона богомерзкого зла переместились в категорию больных девиантов, которых нужно просто как следует пролечить.

Де Сад прошел все этапы этого тернистого пути.

Вы только вдумайтесь: Достоевский пережил всего одну казнь (бутафорскую и через расстрел) и одно тюремное заключение (в остроге), однако его впечатлений хватило на «Идиота» и «Бесов». Что уж говорить о человеке, который суммарно отсидел около тридцати лет и был приговорен к сожжению и декапитации (дважды).

На протяжении всей жизни де Сад постоянно контактировал с карающими институтами государства и фактически никогда не принадлежал самому себе: его то направляли на эшафот, то сажали за решетку, то запирали в палате. Это ключ к пониманию творчества маркиза.

Садизм исходит не от извращенцев и психопатов, но от власти как таковой: тот, кто стоит у руля, в любой момент может позволить себе обезглавить и сжечь каждого неугодного.

Садизм порождает власть.

Де Сад против Иисуса Христа

Лучшую рецензию на труды маркиза написал не литературный критик, а префект полиции. Она довольно лаконична, и точнее просто не скажешь:

«Невозможно читать подряд все эти десять томов, наполненных жестокостями, богохульствами и нечестивыми речами. В них царят непристойность и самый утонченный разврат, любая выходка персонажей находит себе обоснование, но, к счастью, мало кто из людей способен на подобные поступки».

Структура практически любой книги де Сада, от «Жюстины» и «Жюльетты» до «120 дней Содома» и «Философии в будуаре», проста. Максимально жестокий гэнг-бэнг с лицами обоих полов в самых невероятных конфигурациях, коллективный оргазм, а затем длительный философский диспут выживших.

Какой бы темы ни касались развратники, главный тезис неизменен: религия, политика, благотворительность и прочие достижения цивилизации суть лишь ширма для закабаления одного индивида другим.

Все зиждется на власти сильного над слабым, однако роли постоянно меняются - вчера ты могущественный монарх, а завтра твоя голова уже лежит на плахе, поскольку какой-нибудь народный мститель воспылал праведным гневом и взял верх над тобой.

Читатель, хотя бы мало-мальски разбирающийся в философии, приметит, что маркиз писал не порнуху средней руки, но многостраничное разоблачение эпохи Просвещения и идей ее главных мыслителей. Во многом садизм стал ответочкой Жан-Жаку Руссо, который всерьез полагал, что человек от природы прекрасен, а портит его исключительно дурное воспитание. Дескать, на свет мы появляемся с полным пакетом добродетелей, но, оказавшись в обществе, стремительно начинаем их терять и становимся заложниками системы, где процветают неравенство, нищета и угнетение.

Де Сад возражает: изначально люди как раз неравны и оттого по натуре своей жестоки. Более того, учиться нравственности у природы, где сильный пожирает слабого, а выживает самый изворотливый, та еще глупость.

Да и вообще, мораль выдумал человек, она относительна и меняется в зависимости от страны, погодных условий и количества выпитого. Это также касается веры, политики и других «достижений цивилизации».

Больше всего маркиз оттягивается на религии, а конкретно на «золотом правиле нравственности» (относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе) в его христианском изводе (люби ближнего, как самого себя). Садисты взламывают этот постулат изнутри: они пытают «ближних» по праву сильного, но также признают, что с ними в будущем может произойти ровно то же.

Садизм породила природа. А от природы не сбежать.

Когда нет сил это читать, но есть силы смотреть

Если бы мы предложили вам прочесть хотя бы одну книгу де Сада - это тянуло бы на преступление против человечества.

Кто-то скажет, что они плохо написаны (и будет прав), однако проблема в другом: маркиз всеми силами и средствами французского языка пытается вызвать у читателя максимальное отвращение.

Потоки испражнений, крови и спермы, калейдоскоп изнасилований и расчленений (иногда в обратном порядке) и практически полный перечень сексуальных девиаций, где садомазохизм занимает далеко не первое место.

Поэтому из всего обширного списка экранизаций, основную часть которых составляет чистая порнография, рекомендуем ровно одну - фильм «Перья» (он же «Перо маркиза де Сада»): старый дворянин (Джеффри Раш) доживает последние дни в психиатрической лечебнице и поднимает бунт против дирекции в лице священника (Хоакин Феникс) и доктора (Майкл Кейн).

Если хотите понять, о чем писал де Сад, всего за два часа - посмотрите «Перья», лучше ничего не найдете.

Свобода, равенство, братство, кровь, смерть, кладбище

Но вернемся к реальной биографии де Сада - именно в ней можно найти ответ на все заданные им в книгах вопросы.

Аристократ по происхождению, Донасьен воспитывался при дворе. Обретавшийся там же граф де Шароле (о котором, правда, в учебниках истории предусмотрительно не пишут) был личностью незаурядной. Про него ходило множество интересных баек. По слухам, ему ничего не стоило подстрелить средь бела дня кровельщика, чинящего черепицу, - для тренировки меткости.

А еще поговаривали, что, когда любовница Шароле принесла ему новорожденного сына, тот взял и напоил его водкой, после чего ребенок скончался. «Не мой, значит», - резюмировал граф.

Когда же органы власти пытались завернуть Шароле за его бесчинства, он сразу бежал к королю за прощением. Монарх демонстрировал свое великодушие, но с оговоркой: если кто вздумает учинить над графом самосуд, этого человека тоже помилуют. Донасьену тогда было восемь лет.

Потом де Сада ждала Семилетняя война (сотни тысяч жертв) и Великая французская революция (сотни тысяч жертв). Наполеоновские кампании (сотни тысяч жертв) маркиз в полном объеме не застал - он к тому моменту уже сидел в психиатрической лечебнице.

Каждый раз некий властитель обрекал на смерть огромное количество людей, руководствуясь политическими, геополитическими, личными - да какими угодно мотивами. Важно лишь одно: он имел на это право, которое даже после низвержения монархии никуда не делось.

Людовик XVI, Робеспьер, Наполеон - де Сад видел каждого из них, но гораздо чаще - трупы: разорванные в клочья, обезглавленные, насаженные на колья и просто раскиданные по парижским улицам. И за всяким убийством стоял властитель, чей портрет можно найти в учебнике истории. Чье имя красуется на десятках улиц и чье тело покоится если и не в парижском Пантеоне, то как минимум на элитном кладбище. Что же до их жертв, то им повезло меньше: никаких табличек и место в братской могиле.

Где похоронен Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, достоверно не знает никто.

Человек с дурной славой, Маркиз де Сад без зазрений совести выворачивал мир наизнанку. Комбинируя философские рассуждения с порнографией, писатель изображал в своих работах сексуальные фантазии с особым упором на насилие, криминальность и богохульство против католической церкви. Его имя привело к рождению таких слов, как "садизм" и "садист"...

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад родился в Париже (Paris), в замке Коде, 2 июня 1740-го. Его образованием занимался его дядя и преподаватели иезуитского лицея. Выстраивая военную карьеру, де Сад служил в драгунском полку и участвовал в Семилетней войне. В 1763-м он начал обхаживать дочь богатого магистрата, отец которой выступил против свадьбы, но устроил брак со своей старшей дочкой Рене-Пелажи Кордье де Монтрей. В 1766-м маркиз отметил открытие частного театра в его замке и пережил кончину отца.

Долгие годы потомки де Сада клеймили его жизнь и работу как ужасное постыдство, нуждающееся в сокрытии. Такое отношение не менялось вплоть до середины 20-го века, пока граф Ксавье де Сад не вернул себе звание маркиза, надолго вышедшее из употребления, на своих визитках. Он же проявил особый интерес к "божественному маркизу", легенды о котором были запретной темой в семье Ксавье. Многие рукописи распутника-вольнодумца находятся в университетах и библиотеках, другие – бесследно исчезли в 18-19 вв. Многие отцовские труды были уничтожены по наущению его сына Донатьена-Клода-Арманда.

Де Сад вел свободное и скандальное существование, неоднократно покупая для жестоких утех проституток и сексуально эксплуатируя своих рабочих, мужчин и женщин, в своем замке в Лакосте (Lacoste). Его обвиняли в богохульстве, тяжком преступлении в то время. Он крутил интрижку с Анной-Проспер, сестрой своей жены, и любовница проживала прямо в его замке. Несколько проституток пожаловались на жестокое обращение со стороны Донасьена, и полиция начала вести наблюдение за аристократом-садистом. Его несколько раз арестовывали на короткие сроки, в том числе держали в замке Сомюр, пока в 1768-м не взяли под стражу в его же замке в Лакосте.

Первый серьезный скандал вспыхнул на Пасху в 1768-м, когда де Сад оплатил сексуальные услуги вдовы-нищенки Розы Келлер, подошедшей к нему за подаянием. Он сорвал с женщины одежду, бросил на софу и связал ей руки и ноги. Маркиз отхлестал свою жертву, излил горячий воск на полученные раны и избил Розу. Процесс повторился по кругу семь-восемь раз, пока бедняжка не смогла ускользнуть от него через окно.

В 1772-м произошел неприятный эпизод в Марселе (Marseille). Де Сад со своим лакеем Латуром поднялись в комнату, где находилось несколько проституток, согласно протоколу, занявшихся с маркизом анальным сексом и флагелляцией. Они не смертельно отравились конфетами со шпанской мушкой (на то время считавшейся вредным для здоровья афродизиаком), как и позднее еще одна девица, которой маркиз предлагал заняться содомией.

Пострадавшие с болью в желудке обратились в полицию, и виновников заочно приговорили к смертной казни. Донасьену должны были отрубить голову, Латура – повесить. Преступникам удалось сбежать, в Италию (Italy), куда маркиз прихватил и сестру своей жены. Мужчин поймали, заключили в тюрьму в крепости Миолан в конце 1772-го, оттуда они совершили побег через четыре месяца.

Впоследствии укрываясь в Лакосте, де Сад воссоединился со своей супругой, ставшей соучастницей его деяний. Он содержал группу молодых рабочих, большинство из которых жаловались на жестокое сексуальное обращение и покидали хозяина. Маркиз был вынужден укрыться в Италии повторно. В период затишья он написал книгу "Voyage d"Italie". В 1776-м, по возращению в Лакост, распутный философ взялся за старое. В 1777-м отец одной из нанятых де Садом сотрудниц отправился в замок с требованиями выдать ему дочь и попытался выстрелить в маркиза в упор. Оружие дало осечку.

В этом же году Донасьен под предлогом навестить свою больную мать, которая на самом деле давно почила, выехал в Париж. Его

задержали и заключили в Венсенский замок. Маркиз успешно обжаловал свой смертный приговор в 1778-м, но оставался под стражей, согласно приказу о внесудебном аресте (lettre de cachet). Рецидивист вновь сбежал, и вновь его поймали. Он возобновил писательскую деятельность и познакомился с другим невольником, графом Мирабо, также марающим листы эротической прозой. Несмотря на общий интерес, отношения между мужчинами закончились лютой неприязнью.

В 1784-м Венсенская тюрьма закрылась, и де Сада перевели в Бастилию. 2 июля 1789-го он, как сообщается, выкрикнул толпе на улице из своей камеры "Они убивают здесь заключенных!", чем спровоцировал волнения. Через два дня его доставили в психиатрическую лечебницу в Шарантон (Charenton), недалеко от Парижа. Несколько дней спустя, началось главное событие французской революции – штурм Бастилии.

В 1785-м де Сад буквально за месяц написал роман "120 дней Содома, или Школа разврата", о четырех богачах-развратниках, решивших посредством оргий испытать наивысшее сексуальное блаженство. Аморальный эксперимент заканчивается изощренными пытками и всеобщим убийством. Вольная экранизация романа, "Сало, или 120 дней Содома" 1975-го режиссера Пьера Паоло Пазолини (Pier Paolo Pasolini), переносит в фашистскую республику Сало, в 1944-й.

В 1790-м маркиза выпустили из психушки, после того как новое Учредительное собрание отменило внесудебные аресты. Супруга де Сада получила развод. Пребывая на свободе, Донасьен, начиная с 1790-го, анонимно опубликовал несколько своих книг. Он встретил брошенную мужем Мари Констанс Ренель, бывшую актрису и мать шестилетнего сына, и оставался вместе с ней всю оставшуюся жизнь.

Разъяренная толпа разгромила и разграбила имение де Сада в Лакосте в 1789-м, из-за чего тот переехал в Париж. В 1790-м он был выбран членом Национального конвента, где представлял крайне левый сектор. Донасьен написал несколько брошюр, призывающих к осуществлению прямого голосования. Есть предположения, что он стал жертвой жестокого обращения со стороны своих коллег-революционеров из-за своего аристократического происхождения.

В 1801-м Наполеон Бонапарт (Napoleon Bonaparte) приказал посадить анонимного автора провокационных романов "Жюстина, или Несчастная судьба добродетели" и "Жюльетта, или успехи порока". Де Сада арестовали в офисе его издателя и заключили в тюрьму без суда и следствия. Из первого места заключения, где Донасьен якобы пытался совратить молодых сокамерников, его перевели в суровую крепость Бисетр.

В 1803-м Де Сада объявили сумасшедшим и перевели в приют в Шарантоне. Его бывшая жена и дети согласились оплачивать его содержание. Вместе с ним разрешили проживать Мари Констанс Ренель. Глава приюта позволил маркизу поставить несколько пьес, где актерами стали заключенные, на потеху парижской публике. В 1809-м новым приказом де Сада определили в одиночную камеру и отняли у него пишущие инструменты и бумагу.

Похотливый философ вступил в сексуальные отношения с 14-летней Мадлен Леклерк, дочкой служащего в Шарантоне. Интрижка продлилась около четырех лет, вплоть до самой смерти де Сада в 1814-м. В своем завещании маркиз запретил вскрывать его тело, велел продержать в камере нетронутым 48 часов, а затем поместить в гроб и похоронить. Его череп был извлечен из могилы для френологической экспертизы.

Маркиз де Сад признавал только деление на властителей и господ. Отрицал существование Бога и моральных норм и правил. Признавал убийство лучшим способом разрешения вопросов с перенаселением и нехваткой ресурсов. Наконец, считал жестокие и гнусные желания естественными, базовыми элементами человеческой природы

У главного извращенца в истории была незаурядная супруга

Рене-Пелажи де Монтрей – одна из самых известных женщин XVIII века. Сама по себе она не оставила следа в вечности, но судьба уготовила ей быть женой легендарного маркиза Донасьена де Сада . 2 июня 2017 года исполнится 277 лет со дня рождения этого незаурядного писателя. Впрочем, громких празднований не предвидится, кажется, ни в одной стране мира – хотя воспетый де Садом и названный в честь него садизм прочно вошел во все сферы нашей жизни.

Сойдет и сестра

«Маркиз де Сад, самый свободный из живших когда-либо умов», как когда-то говорил хороший поэт Гийом Аполлинер , женился на Рене-Пелажи рано и неудачно. Обедневшего маркиза, представителя одной из лучших фамилий Франции, куда больше интересовала младшая дочь не особенно родовитого, но очень богатого господина де Монтрей, президента налоговой палаты Франции – но тот был непреклонен, желая выдать замуж сначала старшую. Пришлось подчиниться. Никакой любви между супругами, судя по снисходительным письмам молодого де Сада, не было – но Рене-Пелажи вошла в историю как один из символов супружеской верности даже в самых мрачных обстоятельствах.

Ибо сам господин де Сад сразу дал понять, что узы брака никак не сковывают его неординарную фантазию. Уже через пять месяцев после свадьбы маркиз попал в полицию по весьма подозрительному поводу: юная проституточка Жанна Тестар сообщила служителям закона, что именитый клиент пригласил ее в свой домик свиданий, отстегал там как следует и, более того, заставил богохульствовать. И если на первую часть изысканного меню аристократа полиция еще могла бы посмотреть сквозь пальцы, то вторая никак не вписывалась в тогдашний менталитет. В католической Франции никто и представить не мог что до времен самого лютого атеизма осталось всего четверть века…

Маркиз отсидел всего полмесяца, после чего благодаря хлопотам тестя его выпустили и попросили не появляться в Париже до особого распоряжения. Распоряжение последовало лишь через год. Считается, что жена Донасьена не знала конкретного содержания предъявляемых ему обвинений, но не понимать истиной сущности своего супруга она, конечно, не могла. Тем более что эту свою сущность маркиз проявлял направо и налево.

Зачатье за решеткой

В возрасте 28 лет де Сада осудили за жестокое изнасилование некоей Розы Келлер – маркиз якобы обманом завлек в свой дом простолюдинку, бил ее плетью и ножом. По версии самого Донасьена, никакого ножа не было и все происходило по обоюдному согласию. «Обоюдное согласие» дорого обошлось семье де Садов: Роза «забрала заявление» за 2400 ливров, гигантскую для простолюдинки сумму. Де Сада, однако, не выпустили: его влиятельная теща сочла, что распутному зятю полезно побыть за решеткой. Во время этого растянувшегося на несколько недель заключения верная Рене-Пелажи несколько раз посещала мужа – и именно за решеткой они зачали своего второго ребенка.

Дальше – больше. В 1771 году, когда Донасьену был 31 год, а Рене-Пелажи – 30, они уехали из Парижа в Прованс, чтобы «начать все с нуля». Что ж, начало получилось эффектным – де Сад наконец соблазнил Анн-Проспер , младшую сестру своей жены, на которой так хотел жениться почти десятилетие назад.

1772 год – «марсельское дело» о непристойной оргии маркиза с девушками легкого поведения; особенно возмутило суд насильное кормление девиц конфетами со «шпанской мушкой», считавшейся тогда сильным афродизиаком. По совокупности обвинений де Сада приговорили к смертной казни: на центральной площади городка Эксе сожгли чучела маркиза и его лакея, так как сами обвиняемые на суд и казнь предпочли не являться.

Неугомонная теща

Де Сад решил бежать в Италию, но совершил роковую ошибку – пригласил с собой Анн-Проспер. Та согласилась, но поделилась своими планами с матерью, которая немедленно отправилась к королю с требованием найти наконец управу на зятя. В Италии маркиза и его лакея арестовали, и верная Рене-Пелажи ринулась к мужу, несколько недель жила рядом с местом его заключения в мужской одежде и, наконец, помогла Донасьену совершить побег.

На нелегальном положении маркиз прожил пять лет, и все это время жена его содержала, покупала книги, помогала в творческой работе и, говорят, даже подбирала девушек для оргий, хотя сама в этой мерзости не участвовала. Де Сад относился к ней как служанке, считая всю эту помощь абсолютно естественной. Нежелание маркизы разделить его сексуальные вкусы он считал признаком глупости и неразвитости.

В 1777 году де Сада все же схватили – благодаря настойчивости люто ненавидевшей его тещи. Интересно, что, оказавшись за решеткой в ожидании суда и, возможно, казни, де Сад стал еще агрессивнее. Жене, родившей ему трех детей, он писал уже без обиняков: «Вы настоящая дура… Если бы только можно было и вас, и вашу омерзительную семейку запихнуть в один мешок и бросить в воду, то миг, когда бы я узнал об этом, стал бы самым счастливым из всех, кои мне довелось пережить за всю мою жизнь». Еще один его эпистолярный шедевр звучал так: «Утром я получил от вас пухлое письмо, которое показалось мне бесконечным. Пожалуйста, умоляю вас, не нужно писать так длинно: неужели вы думаете, что мне нечего больше делать, чем читать ваши бесконечные повторения? Поистине, у вас должно быть чудовищное количество свободного времени, если вы пишете такие длинные письма»…