Артур чилингаров и михаил сомов. История ледокола «Михаил Сомов. «Сомов» по-прежнему в строю

15 марта 1985 года во время обеспечения станции "Русская" «Михаил Сомов» был зажат тяжелыми льдами и оказался в вынужденном дрейфе вблизи побережья Антарктиды у Берега Хобса. С дрейфующего судна вертолетами Ми-8 было эвакуировано 77 участников экспедиции и членов экипажа на теплоход «Павел Корчагин». Эта операция была завершена 17 апреля 1985 года. На "Михаиле Сомове" оставались 53 человека. Для спасения «Михаила Сомова» был направлен ледокол «Владивосток». 26 июля 1985 года ледокол околол «Михаила Сомова» и 11 августа оба судна вышли на чистую воду. В дрейфе «Михаил Сомов» находился 133 дня. Капитан судна Валентин Филиппович Родченко был удостоен звания Героя Советского Союза, многие члены экипажа награждены правительственными наградами.
Дополнительные подробности со слов участников экспедиции:
«Михаил Сомов» пришёл в Антарктику с капитаном Анатолием Сухоруковым с опозданием на месяц относительно графика. В море Космонавтов смогли подойти к станции «Молодежная» и начать выгрузку. И тут капитан Сухоруков посадил «Михаила Сомова» на камни! Удар был такой силы, что в корпусе, в районе цистерны с пресной водой, образовалась трещина. Мало того, отворачивая от подводной скалы, Сухоруков умудрился ударить судно еще раз о камни. Оказывается капитан Анатолий Сухоруков был вдрызг пьян! По команде из Москвы он был отстранен от командования судном, а капитаном был назначен В. Ф. Родченко
Станция «Русская», куда направился «Сомов», расположена в тихоокеанском секторе Антарктиды, у моря Росса. В море Росса находится самый тяжелый ледовый массив. Зимой здесь до сих пор не работало ни одно судно. «Михаил Сомов» подошел сюда в начале зимы. Ему удалось подойти к станции на расстояние вертолетного плеча, произвести смену зимовщиков и отчасти – снабжение станции. 15 марта 1985 года (это дата, когда из Антарктики уходят все иностранные суда) погода резко ухудшилась, поднялся ураганный ветер. Тяжелые льды сомкнулись, зажав судно. Родченко сумел, маневрируя, выйти из района скопления айсбергов, уйдя от наибольшей опасности. Но вскоре у судна льдом заклинило винты и руль, оно потеряло возможность движения. Возникла реальная угроза быть раздавленным льдами. Шпангоуты, не выдерживая натиска льдов, стали лопаться. Сжатия были столь сильными, что огромные льдины запрыгивали на палубу судна. Экипаж стал готовить всё необходимое для высадки на лёд в случае аварийной ситуации. Дрейф продолжался уже белее трёх с половиной месяцев. Только 5 июня было принято решение Совета Министров СССР об организации спасательной экспедиции. Проще было бы направить атомоход, но Антарктида – безъядерная зона и вход в её воды атомоходов недопустим.

Сегодня ночью посмотрел фильм Ледокол, ну думаю с утра надо пост запилить о реальной истории спасения парохода и экипажа. До того я слышал, что сюжет фильма основан на реальных событиях.

Начал искать информацию, а тут бац великолепный, готовый пост. Текст из поста, а фото и некоторые факты, показавшиеся мне интересными добавлены из сети интернет.

Прототип «Михаила Громова» — дизель-электроход «Михаил Сомов» — до сих пор находится в строю, продолжая снабжать российские научные экспедиции. Поэтому задействовать его в съёмках создатели картины не смогли. Но выход был найден. В порту Мурманска стоит ледокол-музей атомоход «Ленин», на нём и были отсняты ключевые сцены фильма и по нему создан компьютерный образ "Михаила Громова".

Когда попытка открыть станцию Русская во время 18-й САЭ оказалась неудачной, выяснилось, что ледовые условия в этом районе чрезвычайно сложны. Обширный участок антарктического побережья от моря Росса до западных берегов Антарктического полуострова протяженностью около 3000 км долго оставался "белым пятном".

Лишь во время короткого антарктического лета на пути от базы Мак-Мердо до Антарктического полуострова со стороны моря Росса в этот район изредка заходили американские ледоколы.

В 1980 г. сюда сумел пробиться советский дизель-электроход "Гижига". С помощью вертолетов здесь была организована станция "Русская". С этого времени и началось планомерное изучение данного района, его метеорологического и ледового режимов, рельефа дна, а также географических особенностей прибрежной зоны.

15 марта 1985 г. во время обеспечения станции Русская при резком усилении ветра до 50 м/с ледовая обстановка ухудшилась.

"Михаил Сомов" был зажат тяжелыми льдами и оказался в вынужденном дрейфе вблизи побережья Антарктиды у Берега Хобса. Используя данные ИСЗ и ледовой авиаразведки, по разрывам в массиве тяжелых сплоченных льдов к 26 марта судно вышло из опасной зоны, где сплоченность айсбергов достигла 9 баллов, и оказалось в центре Тихоокеанского ледового массива на удалении около 120 км от побережья и около 300 км от кромки дрейфующего льда.

Наиболее опасными были первые дни дрейфа судна, когда отмечались активный вынос льда с акваторий, которые располагались восточнее мыса Бернс, и его накапливание у гряды айсбергов, сидевших на грунте в районе банки Аристова. Пришли в движение айсберги, находившиеся в опасной близости от судна, толщина набивного и наслоенного льда у борта "Михаила Сомова" достигала 4 - 5 м, и возможности для активного движения у него не было.

К 15 марта судну удалось, пользуясь кратковременными улучшениями ледовой обстановки, выбраться из опасной зоны. Оно находилось в точке 74"22" ю. ш., 135"01" з. д. и, периодически испытывая сильные сжатия, начало дрейфовать в генеральном запад-северо-западном направлении.

При ослаблении сжатия "Михаил Сомов", работая ударами и продвигаясь при этом на одну четверть корпуса за один цикл "разбег - удар", пытался перемещаться в северо-восточном направлении. Лишь 25 марта 1985 г. условия для незначительного продвижения на север сложились исключительно благоприятно. "Михаил Сомов" продвинулся на север до 73"29" ю. ш.

Неоднократные ледовые авиаразведки, проводившиеся с помощью вертолета Ми-8, показали, что судно находится на южной периферии Тихоокеанского ледового массива, где преобладают обширные поля сморози остаточных льдов и молодые льды толщиной 60 см. В конце марта генеральным направлением дрейфа льда было запад-юго-западное. Скорость дрейфа составляла 2 - 3 узла.

Надежды на самостоятельный выход "Михаила Сомова" из ледового плена в тот момент больше не было.

По воздушному мосту "Михаил Сомов" - "Павел Корчагин" с дрейфующего судна вертолетами Ми-8 было эвакуировано 77 участников экспедиции и членов экипажа.

Эта операция была завершена 1 7 апреля 1985 г. В начале апреля температура воздуха в районе судна понизилась до - 28 "С, скорость восточного ветра усилилась до 28 м/с.

Северная кромка дрейфующего льда с каждым днем все дальше уходила на север. Поскольку генеральное направление дрейфа шло примерно параллельно побережью, расстояние между судном и берегом - около 300 км - практически не менялось.

Скорость дрейфа была незначительной - не более 4 - 5 миль в сутки. Подстраховочное судно "Павел Корчагин" находилось у кромки дрейфующего льда в точке 68" ю. ш., 140" з. д., на удалении около 900 км от "Михаила Сомова".

В случае аварии на дрейфующем судне для оказания ему помощи "Павлу Корчагину" нужно было углубиться более чем на 300 миль в ледовый массив сплоченностью 9 - 10 баллов и отыскать льдину, пригодную для приема вертолета.

Организация лагеря на льдине, как это было сделано в свое время после гибели парохода "Челюскин" в Арктике, также рассматривалась участниками дрейфа как один из вариантов спасения в случае гибели "Михаила Сомова". Как долго может дрейфовать судно, пока не освободится из ледового плена?

Наблюдения за дрейфом айсбергов в данном районе позволяли предположить, что это может случиться лишь в конце 1985 г. Ни запасы продовольствия, ни запасы топлива на судне на такой длительный срок рассчитаны не были. Расход топлива на обогрев и приготовление пищи был сведен к минимуму и составлял около 5 т в сутки.

При таком расходе его могло хватить только до конца августа. В апреле "Михаил Сомов" продрейфовал около 150 миль. В мае под действием ветров переменных направлений в массиве льдов, блокировавших судно, стали появляться разводья и трещины. 13 мая локатором было обнаружено разводье шириной около 150 м, по которому судно попыталось выйти из тяжелых многолетних льдов.

К 15 мая оно оказалось на 73"55" ю.ш., 147" з. д. Началась зима. Судно стало дрейфовать в генеральном юго-западном направлении. В конце мая в результате продолжительных ветров северо-восточных румбов, достигавших м/с, массив льда стал прижиматься к берегу.

Начались сжатия, подвижки полей, у борта судна образовывались гряды торосов. Винт и руль "Михаила Сомова" заклинило, а его корпус оказался на подушке из ледяной каши. Температура воздуха колебалась от - 25 до - 30 "С, эпизодически понижаясь до - 33 "С.

Шло интенсивное ледообразование на всей акватории моря Росса.

Для того чтобы вывести судно из льдов, Советом Министров СССР было принято решение об организации спасательной экспедиции на одном из ледоколов.

В июне - июле скорость дрейфа судна уменьшилась до 0,12 узла. В конце июля оно оказалось в застойной зоне, где "топталось" у 75" ю. ш. между 152 - 153" з. д. до 26 июля, т. е. вплоть до подхода ледокола.

В конце июня - начале июля в пределах радиолокационной видимости стали все чаще появляться разводья. Однако попавшее в поле сморози судно двигаться не могло.

26 июля 1985 г. по разводьям ледокол "Владивосток" подошел к "Михаилу Сомову", околол его, и оба судна 11 августа вышли на чистую воду. В дрейфе "Михаил Сомов" находился 133 дня, с 15 марта по 26 июля 1985 г.

За мужество и героизм, проявленные в ходе этой операции, А. Н. Чилингаров, капитан НЭС «Михаил Сомов» В. Ф. Радченко и командир Ми-8 Б. В. Лялин были удостоены звания Героя Советского Союза, а ряд наших авиаторов — государственных наград.

P.S

Прототип героя фильма "Ледокол" после трагедии Луганска попал в богадельню

Валентин Филиппович Родченко

капитан научно-исследовательского судна "Михаил Сомов" Арктического и антарктического научно-исследовательского института

После разбирательств начались награждения. Капитан Родченко, летчик вертолета Лялин, начальник спасательной экспедиции Чилингаров получили Звезду Героя... Орденом Ленина был награжден ледокол «Владивосток». Ордена и медали получили все участники спасательной экспедиции. Были награждены даже журналисты. Единственного человека не оказалось в этом победном списке — капитана Антохина "Владивостока". Будто само собой там все сделалось, будто его и не было...

А еще через 14 лет в марте 1999 года Указом президента России капитан Антохин был награжден орденом Мужества «за спасение в 1985 году советского научно-исследовательского судна «Михаил Сомов»...»

Казалось бы, справедливость восторжествовала, многие говорят, мол, лучше поздно, чем никогда... Не согласен: поздно — это и есть никогда: уже отболело сердце, уже выслушаны все искренние или фальшивые сочувствия, уже пришло другое время, другие «системы координат»...

Позднее «за выдающиеся заслуги в области изучения, освоения и использования арктических и замерзающих неарктических морей Дальнего Востока, обеспечения безопасности и развития полярных и приполярных регионов России...» Геннадий Антохин был награжден редким российским орденом «За морские заслуги», имеющим порядковый номер 7.

P.P.S.

Ну в качестве бонуса фотографии сделанные spott сыном одного из членов экипажа "Михаила Сомова"

Кадры эти, кроме памяти для меня, примечательны еще тем, что сделаны во время одной из полярных экспедиций (а может быть, и нескольких разных), возможно даже во время экспедиции 1985 года, когда ледокол застрял во льду на четыре месяца.

Спросить уже некого, но так навскидку это где-то около 1985 года, +/-. Если не ошибаюсь, сделаны фотоаппаратом ФЭД (по-крайней мере, это название всплывает из детских воспоминаний).

Когда-то давно, может быть год назад, я писал, что нашел дома коробку с отцовскими слайдами. Вот дошли наконец руки перевести их в цифровой вид, не все конечно, только пробные 17 штук, случайно выбранные из коробки. Качество конечно ужасное, да и сами слайды довольно потертые, но никаких других отцовских фотографий у меня больше нет. Последний раз я видел его году в 90-м, потом он уехал то-ли в Канаду, то-ли в Америку, прислал пару-тройку писем. Где-то в 2000м году позвонил домой, мы даже поговорили полчаса о какой-то ерунде, а потом через месяц или два после этого звонка я узнал что он умер.

15 марта 1985 года судно "Михаил Сомов" было блокировано во льдах Антарктики. Дизель-электроход оказался в вынужденном дрейфе у Берега Хобса. Экипаж судна 133 дня ждал своего освобождения. Для спасения полярников была снаряжена экспедиция на ледоколе "Владивосток"

Судно "Михаил Сомов" получило свое название в честь известного советского полярного исследователя Михаила Михайловича Сомова. Научно-экспедиционное судно было заложено в октябре 1974 года по заказу Госкомитета по гидрометеорологии и гидрологии СССР, а спущено на воду - в феврале следующего года.

Дизель-электроход принял участие более чем в 20 экспедициях в Антарктиду, где изучались гидрометеорологический и ледовый режима Южного океана, а также велись гидрографические работы, исследования физики и механики морского льда. Кроме того, судно доставляло на антарктические станции зимовщиков, а также продовольствие и различные грузы.

133 дня "плена"

В 1985 году "Михаил Сомов" работал в составе 30-й Советской Антарктической экспедиции. В середине февраля судно зашло в Новую Зеландию для закупки продовольствия и снабжения. Затем оно должно было идти в район станции Русская в море Росса.

7 марта дизель-электроход подошел к береговому припаю, на расстояние 25 миль до станции. Началась выгрузка снабжения, однако вскоре стало ясно, что это грозит попаданием в ледовый плен. В середине марта в районе стоянки "Сомова" прошел ураган, длившийся три дня.

15 марта начался 133-дневный дрейф корабля в Тихоокеанском ледовом массиве. Было принято решение об эвакуации с судна больных и части экипажа, таким образом, на борту осталась только группа добровольцев. По некоторым данным, решение о посылке спасательной экспедиции было принято после того, как о судне сообщили западные СМИ. Правительственная комиссия приняла решение о посылке к "Сомову" ледокола "Владивосток". Экспедицию возглавил Артур Чилингаров.

26 июля 1985 года "Владивосток" обколол лед вокруг дизель-электрохода и освободил его экипаж из длительной блокады. Оба судна вышли на чистую воду 11 августа. Многие участники этой экспедиции были награждены государственными наградами. Так, указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1986 года за образцовое выполнение задания по высвобождению научно-экспедиционного судна "Михаил Сомов" изо льдов Антарктики, умелое руководство судами при спасательных операциях и в период дрейфа и проявленные при этом мужество и героизм, начальнику спасательной экспедиции на ледоколе "Владивосток" Артуру Чилингарову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда".

Получили награды и сами суда ("Владивосток" - орден Ленина, "Михаил Сомов" - орден Трудового Красного Знамени). На самом высоком уровне был инициирован разбор происшествия, однако по результатам проверки никто не был наказан.

"Вторая жизнь" судна

После этих драматических событий "Михаил Сомов" был отправлен на ремонт, после чего продолжил работу. Не всем известно, что летом 1991 года в рамках очередной Антарктической экспедиции корабль снова попал в ледяной плен в районе станции Молодежная. Однако после недолгого дрейфа судну удалось освободиться.

В середине 1990-х годов "Михаил Сомов" совершил последний антарктический рейс. Ему на смену пришло новое судно для работы в Антарктиде - "Академик Федоров". В 1999 году корабль передали на баланс Северного управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. В настоящий момент он используется для снабжения российских научных экспедиций в Арктике, а также для проведения научных исследований арктических льдов.

На экраны вышел фильм-катастрофа «Ледокол». Итак, завязка сюжета такая: 15 марта 1985 г. во время обеспечения станции «Русская» ледокол «Михаил Сомов» (капитан В. Ф. Родченко; ледокол был назван в честь известного советского исследователя Арктики Михаила Михайловича Сомова (1908-1973)) был зажат тяжёлыми льдами и оказался в вынужденном дрейфе вблизи побережья Антарктиды у Берега Хобса. С дрейфующего судна вертолётами Ми-8 было эвакуировано 77 участников экспедиции и членов экипажа на теплоход «Павел Корчагин» - эвакуацию этих «лишних людей» завершили 17 апреля 1985 года.

Для спасения «Михаила Сомова» был направлен ледокол «Владивосток». 26 июля 1985 года ледокол обколол лёд вокруг «Михаила Сомова» и 11 августа оба судна вышли на чистую воду. Всего в дрейфе «Михаил Сомов» находился 133 дня. В память об этом событии был выпущен почтовый блок! Ледокол «Михаил Сомов» награждён орденом Трудового Красного Знамени за героический дрейф во льдах Антарктиды и успешное освобождение из ледового плена, а капитан судна Валентин Филиппович Родченко был удостоен звания Героя Советского Союза, многие члены экипажа награждены правительственными наградами.

В середине февраля 1985 г. ледокол «Михаил Сомов» (капитан В. Ф. Родченко; ледокол был назван в честь известного советского исследователя Арктики Михаила Михайловича Сомова (1908-1973)) прибыл в район станции «Русская», расположенной в тихоокеанском секторе Антарктики. Ему предстояло сменить состав зимовщиков, доставить топливо и продукты. Внезапно начался шторм, скорость ветра достигала 50 м/с. 15 марта 1985 г. ледокол был зажат тяжёлыми льдами и оказался в вынужденном дрейфе вблизи побережья Антарктиды у Берега Хобса. Судно блокировали тяжёлые льдины толщиной 3-4 метра, и оно вынуждено было дрейфовать со скоростью 6-8 километров в сутки при температуре -20..25 градусов. «Михаил Сомов» оказался прочно пленённым в море Росса примерно в 800 км от ледовой кромки.

С дрейфующего судна по распоряжению из Москвы вертолётами Ми-8 было эвакуировано 77 участников экспедиции и членов экипажа на теплоход «Павел Корчагин» - эвакуацию этих «лишних людей» завершили 17 апреля 1985 года. На «Михаиле Сомове» оставались 53 человека во главе с капитаном В. Ф. Родченко.

Чтобы выручить из дрейфующей ловушки судно, по просьбе Госкомгидромета СССР Министерство морского флота выделило ледокол «Владивосток» Дальневосточного морского пароходства, а Министерство гражданской авиации – вертолёты палубного базирования под командованием Б. В. Лялина. Однако, их прибытие в море Росса через весь Тихий океан требовало значительного времени. Ледокол «Владивосток» ударными темпами загрузили дополнительным горючим, продовольствием, комплектами теплой одежды (на случай длительной зимовки, а то и высадки людей на лёд), тройным запасом буксировочных тросов, запасными частями для буксировочных лебедок. Ни на «Михаиле Сомове», ни на «Владивостоке», ни в министерствах не могли предположить, как будет складываться ситуация – море Росса было мало исследовано и таило массу загадок.

А в это время «Михаил Сомов» с заклиненными рулем и винтом дрейфовал в центре устойчивых многолетних льдов в южнополярной ночи. Капитан Родченко мобилизовал всё для жизнеобеспечения «пленника» - команда вела наблюдение за массивными подвижками льдов, за торосами, находящимися в опасной близости и три раза в сутки выходил на связь с антарктической станцией «Молодёжная», которую в буквальном смысле, «раздирали» редакции газет, радио, телевидения множества стран мира, требуя информации: «Как там „Михаил Сомов“?», т.к. из-за магнитных бурь сам экипаж ледокола утратил слышимость Москвы и Ленинграда.

К концу июня «Михаил Сомов» пережил сотый день дрейфа. Вблизи корабля поднялись торосы, высота которых достигла верхней палубы. Пришлось сократить расход электроэнергии, пара, пресной воды. Отказались от обогрева ряда служебных помещений, балластных танков. Санитарный день (стирку, душ, баню и так далее) теперь устраивали только два раза в месяц. Принятые меры позволили экономить ежедневно до 2,5 тонн горючего. Капитан Родченко жёстко поставил задачу: продержаться до подхода «Владивостока».

Тем временем ледокол «Владивосток», выйдя 10 июня 1985 г. из владивостокского порта, на максимальном ходу шел на юг. В Новой Зеландии на его борт поднялся назначенный Советом Министров СССР начальник специальной экспедиции по оказанию помощи «Михаилу Сомову» Артур Николаевич Чилингаров – будущий президент Государственной полярной академии и депутат Государственной думы РФ: он отвечал за координацию действий всех технических средств и личного состава в спасении «Михаила Сомова» из ледового плена. На 36-й день, не без риска и огромных трудностей, «Владивосток» (не созданный для сильных штормовых условий открытого океана) преодолел 40-е и 50-е широты – при этом часто оба его борта полностью уходили под воду, однако размещённый в укрытиях палубный груз удалось сохранить. Ледокол установил радиотелефонную связь с «Михаилом Сомовым» и «Павлом Корчагиным», который подстраховывал «пленника» у кромки льда. 18 июля 1985 г. «Владивосток» встретился с «Павлом Корчагиным», взял у него вертолёт и направился дальше через молодые льды освобождать дрейфующий «Михаил Сомов», до которого оставалось 600 миль.

Узнав о скором прибытии «Владивостока», экипаж дрейфующего судна, несмотря на шторм и полярную ночь, стал готовиться к встрече: перебрал главные двигатели, проверил гребную установку, освободил ото льда винт и руль. Дабы не дать последним вмёрзнуть вновь, пользуясь сэкономленными запасами топлива, несмотря на невозможность двигаться, поддерживали в работе главные двигатели.

26 июля 1985 г. прибывший «Владивосток» перемещался вокруг «Михаила Сомова», обкалывая льды в условиях ненастной погоды (сильный юго-западные ветер и -34 градуса). Погода ухудшалась, поэтому как только «Михаил Сомов» был оторван ото льдов, «Владивосток» сразу же двинулся по пробитому им же каналу в обратный путь, а «Михаил Сомов» последовал за своим освободителем.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 февраля 1986 года за мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебного долга, капитану научно-исследовательского судна «Михаил Сомов» Арктического и антарктического научно-исследовательского института Валентину Филипповичу Родченко присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 10783), Героем Советского Союза и кавалером ордена Ленина стали и Артир Чилингаров. Получили награды и сами суда: «Владивосток» – орден Ленина, «Михаил Сомов» – орден Трудового Красного Знамени

Это был не первый (первый был в 1977 году) и не последний ледовый дрейф «Михаила Сомова». Через 6 лет, 4 мая 1991 г., этот ледокол (капитан Ф. А. Песьяков) был экстренно направлен в к станции «Молодёжная» для эвакуации более 150 полярников. Сквозь тяжёлые льды «Михаил Сомов» пробился в район станции Молодёжная и 9 июля 1991 г. была завершена эвакуация полярников на борт судна, но обратно «Михаил Сомов» выйти не смог и был зажат льдами. В течение 19 и 20 августа 1991 года, в условиях полярной ночи полярники и 15 членов экипажа вертолетами были вывезены обратно на станцию Молодёжная, а 22 августа более 190 полярников были вывезены со станции самолетом Ил-76МД (командир Герой Советского Союза С. Г. Близнюк). Ледовый дрейф «Михаила Сомова» продолжался до 28 декабря 1991 года.

Сейчас ледокол «Михаил Сомов» продолжает работать в Арктике (поэтому съемки проходили не на нем, а на поставленном на вечную стоянку атомном ледоколе «Ленин»), а герой событий 1985 г. капитан Валентин Филиппович Родченко 20 лет назад вышел на пенсию и живет в Санкт-Петербурге.

А что же показал в своем фильме режиссер Николай Хомерики?

Полагаю, что читатели хорошо знают, как американская кинопропаганда умеет обращать поражения своей страны в блистательные победы. Ярким примером этого может служить вышедший на экраны меньше года назад фильм Стивена Спилберга «Шпионский мост», посвященный подробностям обмена советского разведчика Рудольфа Абеля (В. Фишера) на пилота американского разведывательного самолета U-2 Пауэрса. Абель на следствии и суде ничего не рассказал и ни в чем не признался, и в итоге получил 30 лет тюремного заключения и стал ждать, когда страна его освободит. Пауэрс же признался во всем, публично попросил прощения у советского народа, а обменять на Абеля американская сторона его решила исключительно потому, что боялась, как бы он не рассказал нашим об устройстве секретного самолета (хотя в самолете был заряд взрывчатки, который должен был сработать вместо катапульты – именно для избежания попадания живого пилота в руки врага). А что мы увидели в фильме Спилберга? Несмотря на страшные пытки в застенках GULAG Пауэрс ничего не выдает и его обменивают на Абеля, которого ждет расстрел на его параноидальной родине. В действительности Абель прожил в СССР после обмена ещё 7 лет, окруженный почётом и уважением, а Пауэрса встретили холодно, обвинили в несовершении самоубийства (хотя перед полетом ему специально для этого выдали отравленную иглу), выгнали из ВВС, а закончил он свои дни через 15 лет, управляя вертолетом, снимавшим репортаж о тушении лесного пожара для провинциальной телекомпании. И только в следующем веке из него решили сделать героя...

Так вот, создатели фильма «Ледокол» превзошли американцев и добились обратного: победу обратили в позор – в фильме нет ни эвакуации «лишних ртов» вертолетами, ни постоянно дежурящего у кромки льдов судна-спасателя, ни последующего награждения званиями Героя Советского Союза капитана ледокола и руководителя спасательной экспедиции и награждения орденами самих кораблей... Ничего нет! Родина про них просто забыла и родственники два месяца не знали что случилось с их мужьями и отцами, да и спасение ледокола экспедицией на «Владивостоке» во главе с Чилингаровым вошло в фильм как бы между прочим – судя по одному эпизоду, у создателей была мысль, чтобы затертый льдами ледокол спасли австралийцы или новозеландцы, но, видать, при живом Чилингарове на такой поворот сюжета они не решились...

Зато добавлено много от себя: на зажатом льдами ледоколе сволочной старший помощник затевает интригу и Москва вместо действующего капитана присылает нового – тупого солдафона, который вместо усилий по спасению корабля и людей занимается укреплением дисциплины, и в результате команда устраивает бунт. А на идущем спасать «Михаила Сомова» ледоколе человек неопределенной должности (но, как догадается любой зритель, читавший Солженицына в школьной программе – чекист) угрожает жене главного героя, требуя чтобы та уговорила мужа признать вину в случившемся. Заодно зритель узнает, что для починки вертолета надо не лезть внутрь с инструментами и пытаться устранить проблему, а надо забраться в кабину и в истерике молотить ногами по приборной панели – тогда вертолет обязательно заведется!

Почему так получилось? Думаю, ответ можно найти в биографии режиссера фильма Николай Хомерики: в 2001 г. получил грант министерства иностранных дел Франции на обучение и в 2005 г. окончил в Париже аспирантуру режиссёрского факультета государственной киношколы «La Fémis». Однако, вместо того, чтобы применить свои таланты на практике и отблагодарить щедрое французское правительство, снимая фильмы на интересные французам темы – про агрессию против Ливии или про исламизацию страны – но вместо этого решил осчастливить российских зрителей, переврав подвиг команды «Михаила Сомова». Что ж, лишний раз убеждаешься, насколько был прав первый премьер-министр независимой Индии Джавахарлал Неру, сказавший «Интеллигенция, воспитанная колонизатором, является главным врагом собственного народа»!

Слово, смотреть этот фильм можно только по приговору суда, которым одни персонажи фильма так любили пугать других...

Легендарный капитан "Михаила Сомова", Герой СССР Валентин Родченко рассказал о своей непростой судьбе

Жизнь - самый крутой сценарист и драматург. События в ней порой так закручиваются, что такое не смогло бы родиться даже в голове самого талантливого сценариста. Поэтому реальные события часто ложатся в основу художественных фильмов.

Так произошло и в случае с кинолентой «Ледокол» - про застрявшее во льдах Антарктики судно. Но в отличие от главного героя его прототип - капитан дальнего плавания Валентин Филиппович Родченко - после возвращения из 4-месячного ледового дрейфа пережил еще немало невзгод. И как итог - социальный дом престарелых... Именно там «МК» и нашел этого уникального человека.

Валентин Филиппович в доме престарелых. 2016 год.

Окраина Санкт-Петербурга, Выборгский район, панельные многоэтажки... В одной из них, в доме престарелых, теперь обитает легендарный капитан дальнего плавания.

Здесь в основном бабули живут старенькие, - объясняет Родченко.

Валентин Филиппович тоже немолод - 77 лет. Но при этом бодрый, активный. И бессменная тельняшка под рубашкой...

В комнате у Родченко куда ни глянь - везде морская тематика. Сразу понятно, что здесь живет моряк. Большущий глобус с начерченными ручкой тонкими линями - это маршруты, которые проделал капитан. Линии эти тянутся от Арктики до Антарктики. В коридоре большая рында, фотографии кораблей, карты, дипломы. Вот плакат «Капитаны научного флота». На нем и сам Родченко. Про него написано: «Командовал зажатыми льдами моря Росса НЭС «Капитан Сомов» в период 133-суточного дрейфа, за который ему присвоено звание Героя Советского Союза...». Тогда, в 1985-м, задержавшись в водах Антарктики, ледовое судно «Михаил Сомов», которым командовал Валентин Филиппович, попало в зиму. А это пятидесятиградусный мороз, непроходимые льды, гигантские айсберги, которые в любую секунду могут раздавить корабль как щепку. Оставалось только одно - погибать. Но команда «Михаила Сомова» выжила. Именно эта история про дрейф во льдах Антарктики и легла в основу фильма.

Валентин Родченко на «Михаиле Сомове». 1985 год. Фото предоставлено участником спасательной экспедиции, оператором Александром Кочетковым.

Жизнь и море...

- Как вы попали на флот?

У меня в роду моряков не было, рос я в небольшом селении под Луганском. Отец вернулся с войны инвалидом, мама умерла, когда мне было 14 лет. Отцу тяжело было меня кормить, денег совсем не было в семье. Я думал, как бы облегчить жизнь ему. И вот увидел объявление в газете о наборе в Ждановскую мореходную школу. Написано было, что учащиеся будут обеспечены формой и едой. Вот я и пошел. В самый свой первый выход в море сразу попал в шторм. Помню, меня так укачало, что я решил: все, больше в море никогда не пойду. После школы ходил на корабле матросом. Наше судно курсировало от Одессы по Суэцкому каналу в Египет и обратно. Через год работы капитан направил меня учиться дальше, в Херсонское мореходное училище, говорил: будешь капитаном! По окончании училища меня распределили во Владивосток и направили на ледокол в Арктику на проводку транспортных судов по Северному морскому пути. Иногда (на период отпуска) удавалось сходить во Вьетнам (тогда там была война), в Индию, Японию. И только когда меня перевели на «Михаил Сомов», на пути в Антарктику и при возвращении мы всегда заходили в иностранные порты.

Романтика! Особенно в советские годы, когда мало кто выезжал за границу. Вы, наверное, могли много всего интересного там накупить....

Это только со стороны так кажется, однако желающих работать в Арктике и Антарктике было немного. Это же как в тюрьме! Стандартный рейс - 7–8 месяцев. В моей карьере были и дольше, когда больше года дома не бывал. Что здесь хорошего? Семью даже сложно завести.

А что касается покупок, то знаете, какие нищенские зарплаты были у моряков в советское время? Не разгуляешься. Я как-то общался с капитаном норвежского судна, и разговор у нас зашел про деньги: кто сколько получает. И когда я озвучил ему свою зарплату, он просто не поверил. Говорил, у них на судне уборщице больше платят. Я тогда как-то отшутился, но за державу было обидно. Если я, капитан, столько получаю, то что уж говорить о матросах и девочках-уборщицах.

- А что, на корабль берут работать и женщин?

Конечно, берут! Только, как правило, они недолго работают - пару-тройку рейсов, потом выходят замуж и оседают на берегу. У нас на «Михаиле Сомове», например, было девять женщин. А на ледоколе «Владивосток», который пришел нас спасать, - двадцать две. Кстати, когда еще в начале дрейфа появилась возможность эвакуировать часть людей вертолетами - на доступное для перелетов расстояние подошло транспортное судно с усиленным ледовым классом «Павел Корчагин», - я объявил всем, что желающие могут написать заявление и отправиться домой. Так вот все эти девять женщин сказали, что хотят остаться! Что не хотят корабль и команду бросать. Для меня это было удивительно. Но женщин вопреки их желанию было приказано все же эвакуировать с «Сомова». А мы остались дрейфовать.

Это вы пока вперед забегаете. Расскажите, как вообще получилось, что ваш корабль оказался там в разгар антарктической зимы?

Мы изначально поздно вышли в рейс. И когда вошли в море Росса и двигались в сторону антарктической станции «Русская», дело уже было в середине марта (в Южном полушарии зима наступает в наше календарное лето, то есть в марте там уже начинается зима. - Д.К. ), когда навигация в этих водах уже заканчивается. На судне было два вертолета, которые совершали ледовую разведку, проще говоря, летели вперед и смотрели, как и где расположен лед. И вот однажды борт вернулся с разведки с абсолютно белой ледовой картой. Никогда больше - ни до, ни после - я такую карту не видел! Я спросил ледового разведчика: «Юра, что за шутки? Где тут ледовая обстановка?». А он просто молча развернулся и вышел. И я все понял.

Легендарная встреча "Михаила Сомова" и "Владивостока". Фото предоставлено участником спасательной экспедиции, оператором Александром Кочетковым.

Адский ледовый дрейф длиной в 133 дня

- А почему вы тогда не развернулись и не пошли обратно, на север, к теплым водам?

Не было других вариантов. Уходить - это значит бросать наших полярников на верную смерть. Их там, на «Русской», было 26 человек, годовая экспедиция уже подходила к концу - мы как раз должны были их забрать, а новых туда высадить. То есть люди там остались бы без еды и топлива, а это верная смерть при морозе в 70 градусов по Цельсию. Так что решение было без вариантов - идти дальше, пробиваться. С невероятными усилиями «Михаил Сомов» подошел к Антарктическому материку на такое расстояние, когда до станции могут долететь вертолеты. Изначально план был просто забрать с «Русской» людей и срочно идти обратно. Но ледовая обстановка нам показалась не такой опасной, и мы, воодушевленные тем, что пробились к полярникам, посоветовались с Москвой и решили все-таки осуществить план до конца и закинуть на полярную станцию новую смену. Это был наш глобальный просчет, как в народе говорят, жадность фраера сгубила. Ведь забрать людей вертолетами - это два дня максимум. А вот закинуть новых, а значит, и еду и топливо на год - это минимум неделя. За это время лед совсем встал. И на обратной дороге мы попали в самый настоящий дрейф.

- В чем опасность дрейфа? В фильме показано, что судно просто вмерзло в лед и стояло неподвижно много дней...

Ага, если бы так было за такое Звезду Героя не дали бы. Вмерз и сидишь спокойно, чай пьешь. Нет, не так! Льды в Антарктике вовсе не такие, как в Арктике. Это там можно сесть на льдину и плыть на ней хоть месяц, хоть год. Таких экспедиций в Арктике было много, кстати. А в Антарктике льды не такие устойчивые. Они там постоянно сталкиваются между собой, рушатся, крошатся. А корабль наш оказался зажат между ними. В любую секунду его могло бы раздавить льдами как щепку. Ведь судно такого класса, как наш «Сомов», не рассчитано на льды толщиной больше 70 сантиметров. Все эти 133 дня он буквально трещал по швам от постоянного сжатия льдами. И неизвестно, выдержал ли бы он. Но самая большая опасность от айсбергов. А они в Антарктике огромные и плывут своей дорогой, которая может быть наперерез с нашей. Мы двигаемся в поверхностных течениях. А у айсберга под водой две трети его высоты - это 200, 300, а иногда и больше. И его несут совсем другие, глубинные течения. Любой из них мог раздавать наш кораблик. Некоторые сотрудники от всего происходящего с нами лежали чуть ли не в предынфарктном состоянии. А успокоительные лекарства у судового врача очень быстро закончились. Хорошо, что большую часть людей удалось эвакуировать на «Павел Корчагин». Тогда я и объявил, что желающие могут покинуть судно. А женщины тогда как раз и выразили желание остаться... Всего тогда судно покинуло 72 человека. Нас на корабле осталось 53.

- Вы-то сами не хотели эвакуироваться?

Нет, не хотел, да и не бывает такого, чтобы капитан покинул судно без команды сверху. И потом никто не предполагал, чем все это в конечном итоге обернется... Я до этого уже бывал в ледовом дрейфе 50 дней. Правда, это было не зимой, а летом. А отдел ледовых прогнозов, подразделение Института Арктики и Антарктики, заявлял, что в ближайшее время с большой долей вероятности случится разрядка льда, что даст нам возможность двигаться. К тому же они рассчитали, что корабль естественным образом течение будет нести на север, где лед слабее. Но они просчитались.

- Вы теперь так спокойно об этом рассказываете... А тогда было страшно?

(Молчит.)

Да некогда было особо бояться. Даже поспать и поесть иной раз удавалось раз в несколько суток.

На самом деле после возвращения из дрейфа Валентин Филиппович стал верить в Бога. И сейчас у него много икон.

- А еда-то была?

С едой как раз все было в порядке... А вот топливо кончалось. А оно жизненно необходимо для того, чтобы отходить на относительно безопасное расстояние от айсбергов. И, конечно, для обогрева. Ведь за бортом ‑50°С, а корабль - это железная коробка, которая остывает мгновенно. Мы экономили топливо изо всех сил. В каютах поддерживали минимальную температуру. Ни о каких изысках типа душа не могло, конечно, быть и речи. Но даже несмотря на жесткую экономию, топливо у нас катастрофически быстро заканчивалось. И если бы тогда не подоспела спасательная экспедиция на ледоколе «Владивосток», мы бы погибли.

Ни до «Михаила Сомова», ни после ни одно судно не попадало в дрейф в антарктическую зиму. Заход в порт любого судна рассчитывается за полгода вперед, согласуются сроки. И когда «Михаил Сомов» пропал и не пришел в назначенное время в назначенное место, международное морское сообщество решило - судно раздавило льдами. Между тем в СССР никто ничего не говорил о «Михаиле Сомове» и о ситуации, в которую он попал.

Я получил шифровку не выходить ни с кем на связь и не отправлять на Родину телеграммы членов команды. Несправедливый это был приказ, но что я мог поделать? При этом члены команды не знали о том, что все их послания начальник радиостанции не отправлял. Они по-прежнему писали родным и близким.

- Что писали?

Многие прощались. «Мы попали в дрейф. Обстоятельства очень тяжелые, судно повреждается от сжатия льдами и может не выдержать. Мы погибнем. Прощайте!». Конечно, если бы такие телеграммы пришли родным, то они бы начали бомбить правительство.

- Но все-таки шила в мешке не утаишь. Наверняка люди все поняли через какое-то время. Бунта не было?

Бунта не было, но неприятный инцидент все же случился. Как-то ко мне в рубку пришли и сказали: так, мол, и так, мы вас приглашаем на собрание. Какое собрание? А они отвечают: приходите и все узнаете. Конечно, мне все стало понятно. Пришел, люди стали меня спрашивать: «Вы говорили одно, а получается другое! Сами утверждали, чтобы бывали в дрейфах и все знаете. Вот теперь спасайте нас!».

- И что вы сделали?

Я не стал оправдываться, честно сказал, что реально раньше попадал в дрейфы, но на этот раз случилось все намного хуже. Что нас ждет дальше, я не знаю, но делаю все, что от меня зависит. Одним словом, попытался успокоить. Кстати, я всегда на доску объявлений вывешивал телеграммы от руководства, чтобы команда знала, что ситуацию контролируют из Москвы.

- А почему же за вами не высылали спасательную экспедицию?

Хотели. Но это было мало осуществимо. Сам институт не располагал судном, способным добраться до нас, ведь толщина льда была уже больше трех метров. Подключили другие ведомства, которые обладали судами высокого ледового класса, но никто не хотел идти на риск. Атомный ледокол бы прошел, но ему технически нереально идти через теплые, экваториальные воды - не охладится реактор. Военные рассматривали даже вариант прислать к нам атомную подводную лодку. Но когда я сбросил данные по толщине льда - от этой идеи тоже отказались.

Спасение пришло откуда не ждали - от журналистов

- Но все-таки потом послали «Владивосток».

Да, но это произошло уже после того, как нас обнаружил американский спутник. Ко мне в каюту прибегает сотрудник радиорубки: «Капитан, пойдемте скорее, там что-то про нас говорят по «Голосу Америки». И действительно, по радиостанции передали короткое сообщение, что спутник обнаружил во льдах Антарктики судно, что стоит оно с огромным креном, признаков жизни на борту нет - свет не горит, никого не видно - и что, скорее всего, это русский корабль «Михаил Сомов».

- А до этого, получается, руководство страны было не в курсе, что во льдах погибает советское судно?

Скорее всего, да. Тут же была создана государственная комиссия, возглавлял которую Андрей Громыко, председатель Президиума Верховного Совета. Но все, что они могли сделать, это мониторить нашу ситуацию. Все специалисты, в том числе и иностранные, сказали, что посылать спасательную экспедицию бесполезно, лед слишком крепкий и непроходимый.

- Но все-таки ледокол «Владивосток» пошел?

Да, и за это отдельное спасибо Артуру Чилингарову. Не знаю, как ему удалось убедить и госкомиссию, и руководство страны выделить ледокол! До этого директор института пытался это сделать, но ему не удалось. Чилингаров очень пробивной. И к тому же настоящий авантюрист, в хорошем смысле слова. Ведь успех спасательной экспедиции был под большим вопросом, шансы оценивались как 50 на 50. Но он рискнул и ее возглавил. «Владивосток» пошел нас спасать.

Около месяца ледокол добирался до «Михаила Сомова». По дороге он, не рассчитанный на тропические штормы, еле-еле прошел бурные 40‑е и 50‑е широты. Потом несколько раз был зажат во льдах Антарктики, но выбирался. Все-таки он в три раза более мощное судно, чем «Михаил Сомов».

Как они до нас добирались - это отдельная история. Кстати, говорят, именно Чилингаров предложил снять по этой истории фильм. Ну а мы радостно возвращались домой. В каждом порту нас встречали с оркестром, везде были журналисты, чиновники высоких рангов, послы. Я раздал много интервью. «Михаил Сомов» и история его чудесного спасения стали известны всему миру. Но дома, в Питере, меня ждали сотрудники прокуратуры. Они затеяли служебную проверку.

Кроме того, состояние моей нервной системы у медиков вызывало сомнения. Считается, что через три месяца в экстремальных условиях у любого командира едет крыша. То есть он становится недееспособным. Я же командовал дрейфующим судном 133 дня. И вот после тщательного обследования через 4,5 месяца меня выписали с припиской: выход в море, а уж тем более в Арктику и Антарктику, не рекомендуется.

- То есть вам поставили диагноз и признали недееспособным?

Слава богу, диагнозов не ставили. Позже начальник медицинской академии сказал, что успех дрейфа во многом зависел от того, что его капитан оказался простым, деревенским парнем, не привыкшим к легкой жизни и не впал в панику. После дрейфа я три года работал на научно-исследовательских судах в экваториальной зоне и в тропических районах океанов, а затем вернулся на «Михаил Сомов».

- А Звезду Героя вам когда вручили?

О, это произошло абсолютно неожиданно для меня. Мы с другом сидели вечером в Питере и чай пили. И тут его жена кричит нам: скорее идите, тут про Валю по телевизору говорят. Прибежали, а диктор программы «Время» объявляет, что мне, Чилингарову и летчику «Владивостока» Лялину присвоены звания Героев СССР. На следующий день в нашем НИИ все меня поздравляли. А я спросил, как же теперь прокуратура поступит. Но меня успокоили: забудь, говорят. И правда, меня больше не трогали и никуда не вызывали.

Зато Валентина Родченко стали рвать на части журналисты. Он, от природы скромный человек, даже ходил в обком партии и просил как-то поспособствовать уменьшению его славы на ТВ. Тем более не до этого ему было - семейная жизнь трещала по швам...

Дом Родченко в Луганске. Так он выглядел до бомбардировок. 2013 год.

Одинокий морской волк

О своих странствиях Валентин Филиппович может говорить бесконечно. А вот разговоры о личной жизни даются ему с трудом. Он пережил два неудачных брака и с 1986 года, практически сразу после возвращения из антарктического дрейфа, живет абсолютно один.

Ой, не хочу я про это говорить, - отмахивается он. - Такие разговоры только настроение мне портят. Ну какая может быть семья у моряка? Еще адмирал Нахимов говорил, что если ты избрал судьбу моряка, то забудь о женитьбе, потому что несчастливы будут оба. И я считаю, он абсолютно прав. Но в любом случае я благодарен судьбе, что у меня внучка есть. Это моя награда за дрейф, я так считаю.

Внучка Валентина Филипповича Ирина живет во Владивостоке, ей 26 лет. С дедом они видятся нечасто, билет до Санкт-Петербурга - недешевое удовольствие.

Я бы очень хотел, чтобы внучка со мной жила. Все-таки здесь, в Питере, ей было бы лучше - больше перспектив. Но некуда ее поселить. У меня же одна комната всего в этом социальном доме. Так что, когда она приезжает, я ухожу ночевать к друзьям.

- А как так получилось, что вы живете в казенных стенах?

Ой, это такая печальная история... У меня была квартира в Питере, в ней я жил еще с 80‑х. А отец так и прожил всю жизнь в нашем стареньком доме под Луганском. Дом этот был в очень плохом состоянии, буквально разваливался. Пенсия у меня не такая большая, чтобы хватило на его восстановление. Но я не мог допустить, чтобы он развалился. Вот и продал квартиру в Санкт-Петербурге и в Луганск перебрался. И климат там лучше, чем в Питере, и все свое, родное. Я полностью дом перестроил... Но в 2014 году начались обстрелы.

Все, что осталось у Валентина Филипповича от дома на родной земле, - фотографии. Они стоят у него в рамочке: скромный, но аккуратный кирпичный домик, лужайка, бассейн. В отдельной рамке фото собаки.

Это моя собака. Просто дворняжка. Мы с ней там вместе жили, но она из-за обстрелов убежала, и я не смог ее найти... Я не думал, что покидаю свой дом навсегда. Тогда же, летом 2014‑го, все говорили, что обстрелы эти максимум недели на две. Сначала я вообще хотел переждать там, прятался в подвале. Но подвал у меня хлипенький, буквально небольшая яма, накрытая рубероидом. А палили так, что мама дорогая! Из системы «Град» стреляли, земля тряслась. В один прекрасный день снаряд попал прямо в мой сад, в 12 метрах от моего укрытия. И тогда я понял: надо бежать. Из вещей взял только пару рубашек. В доме все осталось, все фотографии, вырезки из газет про «Михаила Сомова», теплые вещи... Найду ли я что-нибудь, когда война там кончится? Вряд ли... Дом стоит без окон и без крыши - все снесло снарядами. Я пытался туда прорваться, чтобы хоть окна пленкой закрыть, чтобы снег и дождь не разрушали его. Но не вышло. И собака моя тоже погибла...

В Питере долгое время Валентин Филиппович скитался по съемным комнатам и дачам. А потом друзья похлопотали, и его поселили вот в эту квартирку в социальном доме. Еле-еле удалось получить Родченко кредит (76‑летним его не особо дают), чтобы сделать ремонт и купить нехитрую мебель. Так и живет.

Я был согласен на любое жилье. Крыша над головой нужна ведь. Я все время думаю: сам ведь виноват, что остался на старости лет без крыши над головой. Но, с другой стороны, откуда можно было знать, что начнется эта война...

Редакция газеты «Московский комсомолец» просит выделить квартиру Валентину Родченко. Капитаны не должны быть выброшены за борт!